Каменное сердце - [64]

Более или менее уверившись, что в конце концов автобус здесь проедет, Шульц вернулся к Лейле. Она испугалась, увидев, как он бледен, но он, собравшись с силами, твердо произнес:

— Вот здесь мы с тобой и расстанемся, детка!

Лейла нахмурилась, тряхнула кудрями. За очень короткое время она успела привязаться к Шульцу. Этот скиталец сохранил человеческое тепло, которое ее успокаивало. Ей нравилось, как он сомнамбулически ведет машину, весьма приблизительно направляясь на юг. Она мгновенно привыкла к его задыхающемуся, хриплому голосу. К его жестам, то резким, то очень мягким.

Она встревожилась, внезапно услышав о том, что они расстаются.

— Прямо сейчас? Вот здесь?

— Извини. Я уже не смогу сделать то, что сам тебе предложил. Все было правдой, мне тогда действительно захотелось проделать часть пути вместе с тобой. Я обольщался насчет своего состояния. Когда-нибудь все действительно подходит к концу, доходит до края… Даже если ты ни слова не понимаешь из того, что я тебе говорю…

— Но…

— У тебя вся жизнь впереди. Ты увидишь, дорога ничего не значит.

Это было не первое разочарование Лейлы. Почему столько неудачников и столько неудач? Ей трудно было смириться с тем, что этот человек вот сейчас, среди бела дня, бросит ее так же внезапно, как увез с собой посреди ночи.

Площадь снова опустела. Шульц едва держался на ногах и потому затащил Лейлу в ближайшее кафе, а там рухнул на банкетку. Машинально поправил галстук и отряхнул темный костюм, как будто эта неуместная элегантность помогала ему держаться. На рассвете, лежа в постели, он плавал в беспредельной и безболезненной слабости, но теперь ломота во всем теле и жжение в груди возвращались. Голову словно тисками сдавило.

— Послушай, Лейла, я должен остаться один. Мне необходим покой. Я не хочу впутывать тебя во все это. Сейчас мне кажется, что я еще способен сам остановить маятник. Самая последняя моя роскошь! Если я стану слишком долго ждать, я начну цепляться за жизнь, выйдет смешно и уродливо. И это захватит меня врасплох, ночью. Я уйду омерзительно. Я не хочу тебя такому подвергать. Так что я ухожу…

— Я пойду с вами.

— Вижу, ты ничего не понимаешь.

— Но вы же не умрете, не позволите себе умереть? Это полный бред! Это глупо! Надо что-нибудь сделать…

— Нет, это очень просто. И легко. Во всяком случае, я на это надеюсь. Знаешь, мы с тобой недавно знакомы, и я не хочу ни о чем тебя просить, но самый лучший подарок, который ты могла бы мне сделать, — это не суетиться и спокойно вот здесь и прямо сейчас со мной проститься.

— Не хочу!

Шульц с первых же минут заметил эту ее деятельную решимость.

— Делай, что тебе сказано! — Он хотел бы крикнуть, но голос у него сорвался. — Ты посидишь здесь, в тепле, и дождешься автобуса, а сейчас посмотри на меня своими прекрасными глазами и скажи только… «до свиданья».

Лейла упрямо отвернулась. Шульц положил горячую руку на волну черных волос.

— Послушай, я расскажу тебе одну историю. До того, как я пришел в такое состояние, в каком ты меня видишь, со мной немало всего произошло. У меня много воспоминаний. И много совершенно бесполезных. И все же есть среди них кое-что. Как-то в далекой стране, прекрасной стране, где природа и сегодня остается дикой, я познакомился с глубоким стариком. Я тогда был молод, но с тех пор дня не проходило, чтобы я не вспомнил этого человека. Он жил в деревне на опушке леса. Был совершенно истощен и почти обессилел. Он еще любил смеяться. И ум его был живым. И вот тогда он решил, что ему самое время умереть. Он сообщил об этом другим. Его родные собрались из многих отдаленных деревень. Побыли с ним. Потом ушли. Наконец он, приготовившись, лег в полном одиночестве на землю, на большое белое полотнище. И уже не шевелился. Время шло. Он лежал с открытыми глазами. А потом люди увидели, что он умер. Вот и вся история.

Шульц допил вторую чашку кофе, встал и покинул Лейлу.

Позже она совсем одна стояла там, где, как ей сказали, может остановиться автобус, и ждала, поставив рюкзак рядом с собой. Вскоре она увидела желтые фары, медленно-медленно приближавшиеся к ней. Это был большой черный автомобиль очень старой, даже старинной модели, с широкими крыльями и хромированными деталями, за такими гоняются коллекционеры, но этот автомобиль, наверное, все время был на ходу. Машина бесшумно остановилась перед Лейлой. Стекло рывками опустилось. За рулем сидела дама неопределенного возраста, с суровым лицом и гладко зачесанными назад волосами.

— Если ты автобуса ждешь, так сегодня его не будет. Вот так. Если хочешь, могу тебя подвезти. Тебе куда надо?

Лейла так замерзла, что влезла в машину, не успев придумать, куда направляется. Водительница, похоже, намеревалась следовать по маршруту автобуса-призрака. Сзади была сложена огромная гора корзин и ивовых птичьих клеток. Новенькие, пустые, громоздившиеся одна на другую, они издавали очень сильный, кислый и резкий запах, так что у Лейлы даже глаза защипало.

— Это ивовые побеги так воняют. Мой муж плетет корзины. А я их продаю. Корзины всем нужны. Еще мы делаем серпы, садовые ножи и ножики вроде этого, они для многих дел пригодны. — Продолжая держаться за руль левой рукой, дама в черном выхватила нож с серебристым лезвием в форме полумесяца. — С ними надо поосторожнее, режут как бритва. Такой ножик любому рано или поздно понадобится.