Каменное море - [8]

– Слыхивал, что сражается. Но плохого известия от него не получали. Раз он в лейб-гвардейском, да еще Преображенском, то это не то, что армейцы… В гвардии не опасно. Ее берегут… Вернется еще Николай Петрович живой-здоровый.

– Ну, слава богу, – вдруг просияла Натали. – Вашими устами да мед пить…

– А вы, барышня, сдается мне, старшого, видать, более чем Виктора Петровича любите, – вдруг выпалил Кондрат.

– Полноте! Пустяки все это… Лучше выпейте вина, – с явным замешательством промолвила Натали.

– Что ж, коли поговорили о деле, можно и за победу воинства российского опрокинуть чарку, – деликатно согласился он и единым духом осушил бокал.

А проворная хозяйка уже придвинула ему полную тарелку мяса, подала вилку.

– Не стесняйтесь, откушайте, Кондрат Иванович!

– Откуда имя мое да отечество знаете, барышня? – удивился гость.

– А из письма, что вы изволили от Виктора Петровича мне доставить, – рассмеялась, словно звон серебряного бубенчика рассыпала, хозяйка.

И Кондрату от этого смеха стало так легко, что он уже без церемонии принялся за еду. Он незаметно для себя и выпил и съел все, что предложила девушка. Даже диковинные пампушки.

Насытившись, поблагодарил:

– Пора ко сну… Завтра вставать мне чуть свет… Надобно письмо ваше Виктору Петровичу доставить…

Амалия Карловна увела гостя в комнату, где для него уже была приготовлена мягкая белоснежная постель. Такая, на которой он уже много лет не лежал. Кондрат разделся и с наслаждением растянулся на великолепном ложе. Но перед тем. как заснуть крепким сном воина, который ценит каждую минуту отдыха, подумал, что в лице этой черноглазой барышни он повстречался с таким новым к себе отношением, с которым ему еще ни разу не приходилось встречаться в жизни. Кто она такая? Странная… Ведь из господ, а без барской спеси? Из благородных, а вроде простого человека уважает… – недоуменно рассуждал Кондрат.

X. Цветы и цепи

С первой зарницей Кондрат был уже в седле. Его предупредили, что герцог Эммануил Осипович Ришелье – генерал-губернатор трех губерний и градоначальник – встает рано и может чуть свет покинуть свою дачу, отправиться по делам на весь день. Тогда ищи ветра в поле…

Поэтому Кондрат торопился и погнал рысью коня по улицам Одессы. Хотя солнце еще только поднималось, жители города, подавленные ужасами чумной смерти, уже проснулись. Кондрату приходилось то и дело останавливать коня, чтобы пропустить дроги, везущие трупы чумных. Рядом с дрогами шли мрачные, в черных просмоленных длинных рубахах, закованные в цепи колодники. Их конвоировали солдаты, вооруженные ружьями с примкнутыми штыками. На мрачных лицах могильщиков-колодников и конвойных солдат застыл ужас. Те и другие считали себя обреченными. С покойниками вместе везли их одежду: личные вещи, даже мебель, все предметы, к которым прикасались или пользовались они перед смертью.[2]

Поэтому иногда дроги с трупами, в зависимости от имущественного положения чумного, сопровождал еще целый погребальный обоз с вещами умершего, который также был окружен колодниками и конвоем.

Это превращалось во внушительную, иногда растянувшуюся на целый квартал зловещую похоронную процессию, наводящую ужас на жителей, и без того напуганных призраком чумной смерти. Звон цепей одетых в черную одежду колодников, лязг оружия, грозные выкрики конвоиров, бледные изможденные испуганные лица – все это потрясло Кондрата. Закаленный воин, много раз заглядывавший в пустые глазища самой курносой, участвовавший в штурме Измаила, вдруг почувствовал леденящий холодок противного страха, словно скользкая змея поползла по груди.

Кондрат сжал зубы и, не обращая внимания на грозные окрики конвойных, пробивался сквозь траурное шествие: пробившись, уже не рысью, а галопом гнал коня по освободившейся от черной толпы улице. Только проскакав Тираспольскую заставу и очутившись за чертой города в привольной степи, он облегченно вздохнул.

Здесь воздух благоухал пожелтевшей солоноватой лебедой, густо росшей по дну длинного оврага, где протекал широкий чистый родник. С противоположного склона балки ветер доносил запахи осенних цветов. Там начало склона было опоясано каменной оградой, из-за которой возвышались зеленые головы высоких тополей.

Кондрат поскакал по дороге к воротам ограды, украшенным двумя похожими на гигантские каменные стрелы, направленными остриями в небо, колоннами.

Въехав в открытые ворота, он был остановлен стариком-сторожем.

Узнав, что всадник – гонец с письмом к герцогу, страж сказал, что лошади въезжать в сад герцог не дозволяет и показал на коновязь, устроенную недалеко от входа. Кондрат спешился. Привязал лошадь к коновязи и пошел по аллейке, усыпанной желтым песком, в гору, где среди кустов зелени, под кронами высоких деревьев, виднелись затейливые, необычного вида постройки.

Внимание Кондрата привлекло красивое здание с белыми колоннадами, похожими на греческий храм. Несколько в стороне от него находилось другое, не менее красивое и диковинное сооружение – павильон, построенный в виде ротонды. Это сооружение окружали беседки, увитые багряными осенними листьями винограда, затейливыми цветочными клумбами и декоративным кустарником.