Камень первый. Холодный обсидиан - [90]
Третий удар, принимая во внимание то, что глаза врага теперь заливает его же собственная кровь, должен был положить этому странному бою конец. Почти ничего не видя сквозь кровавую пелену, Кангасск, заслонившись мечом, ушел влево, и, не теряя волны взлетевшей вверх рукояти, правой рукой перешел на тупую сторону лезвия — только меч без гарды позволяет такое, — и, схватившись за нее так, чтобы самого лезвия не коснуться, сработал катаной, как посохом: с разворотом корпуса нанес мощнейший удар рукоятью вперед, точно в подбородок…
Пират упал без сознания. После такого удара можно и не подняться вообще никогда. Но Кангасску что-то подсказывало, что этот парень жив и еще себя покажет.
На этом для Кана бой закончился. Это вообще был короткий бой. Больше половины нападавших поспешили удрать на свой корабль, как только увидели свой оживший кошмар — Ориона, сына звезд, в бою, и уже рубили канаты, даже не пытаясь спасти оставшихся на изумрудном корабле своих. Никто из обессилевшей команды «Ювеля» их не остановил. Правда, кто-то догадался пустить ядро вдогонку по корме «Черного Катрана» — звонко хлопнули взорвавшиеся камеры, димаран просел, начал опасно крениться, пираты на палубе засуетились, отчаянно пытаясь его спасти. Думать об ответных выстрелах у них уже не было времени.
«Ювель», с разбитой чешуей, сломанной главной мачтой, залитый кровью так, что на ней поскальзывались, встречал слабенький розовый рассвет над Губительным Архипелагом…
Глава восемнадцатая. Путь воина, сохраняющего жизнь
Усталость, боль и морская болезнь накатили разом, как только отступила горячка боя. Кангасск тяжело опустился на склизкие доски рядом с поверженным пиратом. Залитый кровью глаз так и хотелось протереть рукавом, но брови и скулы было больно даже касаться.
Подбежал Орион, сын звезд и опустился перед Кангасском на одно колено.
— Ты живой, малыш? — спросил он тревожно. — Сильно ранен?
— Нет, глаз только… — хрипло ответил Кан; в горле так и саднило от проглоченного дыма.
— Глаз?! Да ты что… Дай-ка посмотреть, — Орион одной рукой приподнял голову Кангасска за подбородок, а другой острожно, мизинцем (предварительно поплевав на него), приподнял распухшее веко. — Глаз цел, — сообщил он с улыбкой. — Но если не обеззаразить, все равно все может плохо кончиться — смотри, какое воспаление… Давай, приложи свою мятную плитку. Ментол, конечно, слабоват, но больше пока нечем дезинфицировать… может, жог потом найдем…
— Орион… — шепотом произнес Кангасск и указал рукой в ту сторону, где отчего-то собралась толпа. Даже раненые, хромая и кривясь, ковыляли туда… — Давай подойдем…
Капитан Птармика Сарсазан умирала. Склонившись над ней, тихонько выл Урсин, ее внук. Орион с криками «Пропустите врача!» расталкивал упрямую толпу. Когда же до людей дошло, они сами поспешно расступились и пропустили его.
Как недавно рядом с Кангасском, сын звезд опустился на одно колено подле капитана.
Птармика была бела как мел от потери крови, и рана на ее бедре выглядела очень плохо. Орион с хрустом отодрал рукав от рубахи безответного Урсина и, как жгутом, туго перетянул этим рукавом бердо капитана, чтобы остановить кровь.
— Орион… — сказала она тихо.
— Не говори ничего, не трать силы, — распорядился он в ответ, но Птармика не собиралась его слушать.
— Ты славно бьешься, Орион, — тут же сказала она. — Я видела краем глаза… С детства мечтала сражаться рядом с тобой… Урсин… где мой внук?..
Здоровенный парень горько, совсем по-детски всхлипнул и сел у изголовья бабушки.
— Мой внучек… надо кое-что сказать тебе… — Птармика тяжело роняла слова. — Ты помнишь… когда ты был маленький… я рассказывала тебе сказки об изумрудных драконах?.. помнишь? — она слабо улыбнулась.
— Помню, помню… ты лежи, не говори ничего… — пытался упросить он.
— Они прекрасны… — безмятежно продолжала Птармика, — они разумны… и любопытны: часто принимают облик людей и бродят по земле. О, изумрудные драконы живут тысячи лет… но если смерть застанет их в человечьем обличье, они умирают… как люди. Это все — правда. Честное слово, правда…
Глаза капитана закатились; она тихо умерла на руках своего единственного внука, а со светлеющего рассветного неба донесся пронзительный драконий крик. Кангасск бы ни с чем его не перепутал. Так мог бы кричать желтый кулдаганский дракон, будь он разумен и умей скорбеть о погибших.
Харуспекс соврать не даст: кричало разумное, чувствующее, убитое горем существо. Лишь слов было не разобрать, потому что не для людей они предназначались. За криком пришел еще один, и еще… Кангасску хотелось зажать уши, лишь бы не слышать их, потому что чужая печаль рвала сердце в клочки.
Вслед за криками появились ОНИ… В розовых облаках, словно сошедшие с парусов «Ювеля», замелькали извивающиеся драконьи тела. Нечеловечьим плачем наполнилось это утро над морем Чермасан. Это было чудо. Самое печальное из чудес…
Простившись, изумрудные драконы поднялись над облаками и исчезли. Минуту спустя уже никто не был уверен, видел ли он их на самом деле. У каждого вновь заныли боевые раны. И в утренней тишине раздались уже совсем другие крики: «Врача! Врача…»
Университет магии назывался — ни больше, ни меньше — Небесной Цитаделью. Огромный замок не спеша летел по небу, окруженный витиеватыми облаками водяного пара. Вид до горизонта — из каждого окна, причем каждый день новый. Два миллиона студентов были настоящими кругосветными путешественниками и за время обучения (от 5 до 15 лет, в зависимости от кафедры) успевали облететь чуть ли не весь мир.
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация: Заключительная часть, где заканчивается Зимняя Веда и начинается Весенняя.
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
Мечта Таша исполнилась: он наконец-то свободен, а рядом с ним любимая женщина. Казалось бы, живи и радуйся, но хранители, спасшие его с Лааной от смерти, не торопятся отпускать шерда на родину. Похоже, у них большие планы на молодого воина, способного пробуждать душу огня. Да только Ташу это совсем не нравится. Эртанд тоже получил желаемое: он находится на пути к Сердцу мира и попал в ученики к одному из сильнейших магов современности. Однако новые спутники, а главное – их методы, беспокоят его все сильнее.
Рассказ представляет собой дневник, в котором описывается непростая жизнь короля. Кандора Х прозвали Жестоким, но именно он делает всё, чтобы королевство не поглотила война, чтобы не казнили язычников и тёмных магов, чтобы его друг смог жениться на девушке более высокого социального положения. Сталкиваясь с очередным испытанием судьбы, он старается пройти его достойно и принять мудрое, справедливое решение.
Когда-то он был карманником. Теперь никому не нужный мальчишка работает прислугой в таверне маленького городка, обозначенного на карте самой северной точкой. Корабли заходят сюда, только когда сходит лед. Однажды, с началом судоходного сезона, в городе появляется странный незнакомец, швыряющийся деньгами. Паренёк, уставший от побоев, голода и несправедливости, не может удержаться от соблазна и крадет его кошелек. Но в нем оказываются не деньги... За ним начинается охота и он вынужден напрячь все свои силы, чтобы не попасться, остаться в живых, понять во что влип и какую приоткрыл тайну.
Коснувшись глиняного осколка, найденного на берегу океана, я перенеслась в первобытный мир. Там в ходу человеческие жертвоприношения, а местная фауна так и норовит тобой пообедать. Из-за прихоти древнего мага судьба у меня незавидная: выйти замуж за незнакомца или шагнуть в огонь во имя богов. Мужчинам древности неведома любовь, но значит ли это, что мой избранник никогда не полюбит? Я сделаю все, чтобы выучить язык и традиции, ведь только мне известна судьба, уготованная затерянному в океане острову. Но смогу ли я выжить, когда в самом сердце этого мира зреет заговор и он грозит уничтожить эти земли…
Множество людей по всему свету верит в Удачу. И в этом нет ничего плохого, а вот когда эта капризная богиня не верит в тебя - тогда все действительно скверно. Рид не раз проверил это на своей шкуре, ведь Счастливчиком его прозвали вовсе не за небывалое везение, а наоборот, за его полное отсутствие. Вот такая вот злая ирония. И все бы ничего, не повстречай Счастливчик странного паренька. Бывалый наемник сразу же почувствовал неладное, но сладостный звон монет быстро развеял все его тревоги. Увы, тогда Счастливчик Рид еще не знал, в какие неприятности он вляпался.
