Камень первый. Холодный обсидиан - [45]
— Урра! — искренне, как могут только маленькие дети, крикнула Сильвия и подбросила вверх своего пухляка.
Пушистый зверь, которому, как казалось, велика шкура, развернулся в воздухе и принялся планировать: то как гонимый ветром лист бумаги, то как воздушный змей. Он ловил распростершейся шкуркой ветер, так можно было бы все объяснить… если бы ветер был: в комнате, где находится больной ребенок, окна, естественно, были закрыты накрепко!
«Эти зверушки дружат с примитивной магией,» — вспомнил Кангасск, с восторгом наблюдая высший пилотаж пухляка…
…Кангасск поднял глаза к небу. Самые крупные звезды уже проступили сквозь синеву, но солнечный диск еще даже краем не коснулся линии горизонта. Сквозь шелестящий на ветру Ивенский Лес пробивались красные предзакатные лучи.
Лес…
— Смело, — рассеянно произнес Кангасск, — но во второй раз так не повезет.
Флавус уловил его мысль и кивнул.
— Нет уж, — сказал он, пытаясь выглядеть беспечным, — я и так засветился. Ни к чему мне проблемы с родным ректором!.. Мы с ним успели душевно поговорить утром…
— Миродержцы тебя допрашивали? — спросил Кангасск.
— Не то чтобы… — пожал плечами Флавус. — Ты сам знаешь, они и в простой беседе слышат больше, чем ты им говоришь. Думаю, если б я прожил хотя бы всего одну тысячу лет, то тоже научился бы читать мысли по взгляду, дрожи в голосе и любому движению… Нет, Кан, спрашивали меня мало. А узнали все… Но я чист, а их не обманешь, потому я им неинтересен.
Кангасска кольнула совесть: получается, он шпионит от имени миродержцев! В доверие втирается… Чушь несусветная, он и не хотел вовсе…
Смеркалось. Каждая палатка охранного кольца засветила по огоньку, только у Кангасска за откинутым пологом брезентового шалаша зияла темнота. Пустой дом ждал хозяина…
— Ты уверен, что не хочешь ночевать под нашей крышей? — вновь спросил Флавус.
— Что-то подсказывает мне, что я буду нужен здесь, — ответил ему Кангасск и покосился на харуспекс. — Хм… его подсказки незаметны, но довольно чувствительны… Сердце ёкает каждый раз… Думаю, это пройдет.
Флавус уважительно посмотрел на него и молча кивнул… Волосы его взъерошил вечерний ветер, самый обычный пока, пробирающий до дрожи северный ветер.
— Быть может, я тоже приду, — сказал вдруг молодой Охотник. — Спокойной ночи, друг Кангасск.
Простое ритуальное пожелание приобретало здесь особый смысл. Кангасск слышал, как вчера спокойной ночи с самым серьезным видом, точно читали заклинание, желали друг другу седовласые Охотники. Должно быть, и жители — тоже… всем хотелось поспать спокойно. Хотя бы одну ночь…
Становилось прохладно. Кангасск поежился и пошел в палатку. Там он снял ботинки, залез с ногами на раскладную походную кровать, завернулся как следует в одеяло и принялся терпеливо колдовать Лихт. Одного бы хватило, но Кан упорно оттачивал мастерство: такое простое и важное заклинание надо творить, не задумываясь!
Он успел сделать двенадцать световых шариков к тому времени, как вернулась Владислава. Заглянув в палатку Ученика, всю так и сиявшую изнутри, она увидела кучу Лихтов — разбросанных по полу, лежащих на столе, на кровати; один был засунут в футляр от керосиновой лампы, другой — тщательно привязан запасным шнурком от ботинка под потолок… Не мудрено: знай Кангасск заклинание левитации, он бы просто развесил Лихты в воздухе, как гирлянду, а не изощрялся бы в лампах и шнурках, да и по комнате бы не разбрасывал…
Но: после тяжелого дня все это нелепое великолепие так порадовало Владу, что нерешенные загадки отступились на шаг, а часть хмурных мыслей и переживаний как ветром сдуло, но, к сожалению, только часть…
— Привет, Кангасск! — сказала Влада. Сказала так искренне, что он сразу понял: его рады видеть.
— Привет! — улыбнулся он в ответ. Судя по улыбке, у парня был неплохой день. — Как день прошел? — спросил он.
— Да неважно, — отозвалась Влада. — Пока Серег прочесывал Ивенский лес, я проверяла деревни окрест Столицы. Витряник появлялся и там, а в Косселе даже нашел жертву: разбойника; тот заколол кинжалом одинокую женщину, ограбил и пытался убежать по темноте. Обрадовался, что с деревни сняли оцепление, думал, ему ничего не грозит… Мне пришлось держать щит одной, Кангасск… благо, в Косселе всего пять домов… А в Дэнке так и вовсе устроили самосуд: убили старика, который слишком крепко спал по ночам. Сочли двоедушником и убили. Днем… В общем, тяжелый был день. А вечер и того тяжелее.
Кангасск понуро опустил голову… Маленькая фигурка Влады, держащая щит над целой деревней… самосуд… слишком много мыслей пронеслось у него в голове…
— А что делают с человеком, который носит в себе демона, когда находят? — спросил он.
— За всю историю было известно пять двоедушников, — устало начала Влада. — Как правило, только весть о ветрах смерти достигала поселения, как начиналась массовая резня: сами же жители ходили ночами по домам и резали всех, кто слишком крепко спит. Бывало, после резни ветра прекращались. Были и попытки изгнать демона. Но он так просто не сдается. Под страхом изгнания он способен поднять ветра даже днем. Так что первая попытка провалилась полностью и закончилась гибелью мага и носителя — его тут же зарубили мечом. Вторую попытку провели мы с Серегом. Мы хотели спасти жизнь человеку и изгнать демона. К сожалению, человек умер. Просто не вынес такой дозы боевой магии. Очень мучился перед смертью, бедняга…
Это дневник сказочника. Бальгар — 18-летний парень, студент биофака, но у него есть особый талант — находить в событиях обычной жизни ключи к сказкам. Очень рекомендуется тем, кому мир кажется скучным и безнадежным. Окрыляет.Этот мир был околдован нефритовой осенью. Здесь затихали птицы перед последней прощальной песней, прежде чем улететь; а цветы здесь не вяли, а таяли, как туман. Листья же вяли… и пахли зеленым чаем… На траве лежал крылатый человек…
В отличие от отца, Карина Каргилл очень уважала древние сказания и всегда обращалась к ним. Так вот, сразу в нескольких из них упоминалось это сияние, не угасающее ни днем, ни ночью. Там говорилось, что все харуспексы образовались из остывшего вулканического стекла: оно почернело, когда жар вулкана угас. Но были и такие, что сохранили в себе этот первозданный жар… Красный глаз, Горящий Обсидиан, Око войны — много имен давали одному и тому же явлению, но ни одно из них не было добрым, словно светящиеся изнутри камни прокляты.
Поначалу Кангасска окружала только темнота. Воздух же был неподвижен. Но совсем скоро потянуло сквозняком и появился первый цвет. Светился сам обсидиан. Дымчатый, весь в туманно-белых прожилках, он был здесь всюду. И обсидиановые пещеры, вопреки названию, напоминали скорее величественные дома Странников — с высокими купольными потолками и причудливыми наплывами по стенам. Здесь было красиво… и отчего-то невероятно спокойно.
Аннотация: Предыстория «Галереи миров». Что было до Зимы. (можно читать как до, так и после первой части — это не имеет значения)
Аннотация:…книга — дверь в иной мир… и картины, и мечты, и музыка… тоже двери. И есть люди, кому дано их открывать… Или придумывать?.. Существует ли что-нибудь там, где нас нет? Есть ли мир, вспыхнувший в воображении художника, писателя, поэта… в общем, творца… есть ли?
Аннотация: Заключительная часть, где заканчивается Зимняя Веда и начинается Весенняя.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.