Камень первый. Холодный обсидиан - [19]

Руины уныло тянулись на север. Слева и справа от них простерлась унылая серая пустошь, и лишь тонкая завеса пыли, поднятая с дороги лапами бегущих чарг, не позволяла посмотреть в даль.

Кангасск заметил, что дно — слово земля этой субстанции как-то не шло — …дно Области начинает проваливаться, уходить под уклон, образовывая глубокий кратер. Уже не обломанные зубы древних стен, когда-то ориентированных на север, торчали здесь, а, присыпанные пылью, громоздились на пути горы камней. У центра кратера камни лежали высоким валом, преодолевали который, спешившись. Когда же взобрались на самую вершину, Кангасск увидел, что вал окружает ровное место, в середине же возвышается печальный черный куб (почему чудовищный взрыв, прогремевший здесь когда-то, его не тронул, можно только гадать), а на нем, опустив голову и плечи, сидит человек. Рядом, прислоненный к кубу, лежал длинный, избитый дорожный посох, тускло блестящий в свете молодой луны.

Влада подошла и остановилась около незнакомца.

— Здравствуй, Серег… — сказала она, точно вздохнула. Сказано, вроде, совсем чуть-чуть, но столько печали и грусти вложено в эти слова, что даже Кангасску, который был тут вовсе ни при чем, стало тяжело на сердце.

— Здравствуй, Влада… — ответил человек. Ему слова приветствия тоже дались тяжело тяжело.

Он откинул с плеча капюшон и встал, возвысившись над Кангасском и Владой, как горный пик. Он был высок и худощав. Волосы его покрывала пыль, а лицо хранило следы усталости и, возможно, больших переживаний, как у человека, который совсем недавно либо сражался, либо долго куда-то бежал. К тому же, глубокая печаль наложила свою тень… Это усталое лицо было юным. Казалось, Кангасск мог бы поболтать с Серегом, как с ровесником, но сам Кангасск понимал, что это не так. Они были чем-то похожи с Владой, в юности которой Кан недавно очень серьезно сомневался. Слишком глубокие, слишком странные глаза у этих двоих…

Серег не носил меча. Только окованный железом посох. Тяжелый посох. Кангасск не сомневался, что это не столько опора при ходьбе, сколько смертельно опасное оружие, с которым и против меча выйти не страшно.

— Я пришел через Провал… — сказал Серег глухо.

— Зачем?! — удивилась Влада.

— Спешил, — уронил он еще одно печальное слово. — Я опаздывал…

Серег и Влада присели на грань куба. О Кангасске враз забыли, и он, положив руки на холки чарг, остался сторонним наблюдателем.

— Влада… — вздохнул Серег. — Мне тяжело это говорить… Сначала, когда из лаборатории пропал мой журнал, я еще сомневался. Да, он был защищен так, что никто, кроме меня или тебя, защиту бы не снял — ворюга был бы просто испепелен на месте… Но я думал, может, я устал вечером и забыл вернуть защитное заклятье после того, как показал журнал Ориону…

— И что теперь, Серег? — спросила Влада грустно.

Серег не стал ничего отвечать. Он просто снял что-то, висевшее на шее под курткой и поднял так, чтобы Влада видела. Кангасск тоже разобрал, что это… На серебряной цепочке висел искусной работы кулон. Возможно, когда-то эта оправа держала тонкими лапками какой-то драгоценный камень, но теперь она была изуродована, а лапки жестоко вывернуты и согнуты.

— Этого никто, кроме нас с тобой, взять бы не смог, — сказал Серег. Его печальный голос окреп и стал суровым. — На нем стояла защита, которую мы когда-то создали вместе…

Если Кангасск до этого злился тихо, то сейчас он уже злился явно. Из этого таинственного разговора он почти ничего не понял, разве что то, что эти двое — маги, и то, что Владу почти открыто обвиняют в воровстве… Он одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние и оказался рядом с Серегом.

— Как ты смеешь обвинять Владу?! — крикнул он грозно. — Я знаю ее! Влада — честный и смелый человек! Она никогда бы не опустилась до воровства! Тем более твоей дрянной побрякушки!!! — Кан совсем разошелся. — Так что немедленно принеси свои извинения, иначе будешь иметь дело со мной!

Серег слушал эту гневную тираду молча, лишь взгляд его становился все тяжелее, а красивое юное лицо постепенно приобретало поистине свирепое выражение. Кангасск понял, что дело плохо, когда маг оперся на свой странный посох и неторопливо встал, возвысившись над маленьким Каном так, что тому пришлось задрать голову, чтобы смотреть в его страшные глаза, когда-то серые, но сейчас горящие нестерпимо-синим… Честно говоря, былую удаль тут же как ветром сдуло, и недавнему смельчаку уже хотелось срочно деться отсюда куда-нибудь, иначе, — а он это прекрасно понимал, — кто-то огребет по полной программе…

— Заткнись, гадальщик, — сказал Серег твердо, с расстановкой и добавил, как бы между прочим: — У меня на Севере за гадальные камни ссылают на лесоповал. Лет на пять. А то и на десять.

Кангасск вздрогнул, схватился рукой за подаренный Занной камушек, так открыто висевший на груди, и невольно попятился.

— Он не знал, что это за камень, Серег, — миролюбиво сказала Влада. — Ему его невеста в Таммаре подарила.

Серег бросил на Кана последний взгляд, потом презрительно отвел глаза, запахнул полу плаща и сел рядом с Владой.

— Где ты нашла этого балбеса с ушами? — спросил он с усмешкой, все еще не отойдя от недавнего гнева.