Александр вдруг встал и направился в прихожую, вернувшись оттуда с мольбертом, который он постоянно таскал с собой. Устроившись в уголке дивана, мой друг, схватив карандаш, начал рисовать.
— Это для него нормально. — прокомментировал я.
— Сама такая, когда хороший музыкальный материал попадается. — кивнула Алексия.
В обществе девушки время текло незаметно, пока нашу беседу не прервал звонок в дверь.
— Дед, наверное, приехал. Пойду открою.
И действительно, открыв дверь, я увидел перед собой князя Пожарского, одетого в строгий деловой костюм серого цвета в крупную полоску, белоснежную рубашку и галстук.
— Ну что, внук, показывай своё жилище! — вместо приветствия сказал, улыбаясь, он.
Я посторонился, пропустил деда, закрыл дверь и последовал за ним в гостиную. При появлении деда все находящиеся в гостиной встали, даже Сашка отложил мольберт.
— Позвольте представить вам моего деда, Михаила Николаевича!
Когда все познакомились, дед, в сопровождении меня, обошёл квартиру.
— Скромненько, но для студента пойдёт… — вынес он свой вердикт. — Пока не сели за стол, пойдем, покажу подарок на новоселье. Прохор, веди!
Мы все вместе спустились на лифте в подземный гараж, где Прохор подвёл нас к местам, закреплённым за нашей квартирой. Рядом с «Нивой» моего воспитателя стояла чёрная «Волга» последней модели с гербами Рода князей Пожарских на обоих передних дверях.
— Это Москва, Алексей, и ты должен иметь автомобиль, соответствующий твоему статусу. — серьёзно сказал дед и протянул мне ключи.
Машина была просто высший класс! Трёх-литровый турбированный мотор, шестиступенчатая коробка-автомат, салон из кожи бежевого цвета со вставками натурального дерева. Это был очень дорогой подарок на новоселье, впрочем, я сразу заподозрил, что эту машину я получил бы и так, как правильно выразился дед — статусу надо соответствовать, но всё равно, было чертовски приятно! Пока мы с Сашкой лазили по всей машине и громко обменивались впечатлениями, дед и Прохор с улыбками за нами наблюдали, а до Алексии, судя по моим впечатлениям, только сейчас начало доходить, кто у неё теперь числится в соседях.
— Ладно, ещё наиграетесь, а то красавица уже заскучала… — непререкаемым тоном сказал дед.
Поднявшись обратно в квартиру, мы, наконец, расселись за столом и приступили к трапезе. В отличии от нас, я имею ввиду меня, Александра и Алексию, пивших слабенькое вино, дед с Прохором употребляли водку. Поинтересовался старый князь и тем, чем занимается моя соседка, на что получил лаконичный ответ — музыкой, который его вполне удовлетворил. Сашка усидел за столом всего минут пятнадцать, после чего опять устроился на диване с мольбертом и вернулся только тогда, когда официант из ресторана доставил горячее.
— Александр, не покажешь нам, чем ты занимался весь вечер? — спросил слегка захмелевший дед.
— Конечно, Михаил Николаевич. — деваться моему другу было некуда и он, краснея, развернул мольберт рисунком к нам.
Старый князь аж крякнул и посмотрел на слегка зарумянившуюся Алексию, а мы с Прохором с улыбками переглянулись, готовые к тому впечатлению, которое производит на непосвящённых творчество моего друга. С простого карандашного наброска на нас смотрела Алексия, причём Александр сумел передать именно то впечатление, которое она производила при личном общении.
— Да, Александр, сумел ты меня удивить на старости лет! Так образ передать! — одобрительно покивал мой дед и ещё раз глянул на Алексию. — Окажи честь князю Пожарскому, нарисуй мой портрет! — сказал он серьёзно.
Сашка совсем потерялся… На выручку к нему пришла Алексия.
— Михаил Николаевич, Александр сначала мне обещал портрет нарисовать! — заявила она твёрдо, но стушевалась под тяжёлым взглядом посмотревшего на неё деда.
— А я его не тороплю, готов и подождать. Особенно, когда рисуют такую красоту! — его взгляд потеплел.
— Я нарисую, Михаил Николаевич, обязательно, но я действительно Алексии обещал. — вышел наконец из ступора мой друг.
— Вот и договорились! — продолжал улыбаться дед. — Предлагаю тост — за таланты, которыми богата земля Русская! — который был поддержан всеми присутствующими.
Вскоре дед засобирался домой, и я пошёл его провожать до его «Чайки».
— Друг у тебя настоящий талант, там говорить не стал, но за свой портрет я ему хорошо заплачу, не сомневайся, я помню твои рассказы, что он из бедной семьи. — говорил мне дед, стоя у открытой двери отечественного лимузина. — А с Алексией этой будь поаккуратней, Лёшка, обратил я внимание, как она на тебя смотрит, непростая девка, ой непростая! — и добавил. — Ну, у тебя своя голова на плечах есть!
Вернувшись в квартиру, я застал Прохора и Сашку с одной стороны дивана, а Алексию с непонятно откуда взявшейся гитарой в руках — с другой.
— До своей квартиры сходила. — показала она глазами на гитару, перебирая струны. — Вы не против, ваше сиятельство?
— Моё сиятельство не против. — с улыбкой и в таком же тоне ответил я.
Девушка спела несколько романсов, два из которых — «Бессонница» и «Воспоминание», по её словам, широкая публика ещё не слышала. Голос певицы звучал настолько проникновенно, передавая все оттенки эмоций, что хотелось то радоваться, то сопереживать, то плакать. Когда Алексия отложила гитару в сторону, в гостиной еще долго стояла тишина.
