— Ты не ошибаешься, Виталий? — впился в него глазами дед, а мой отец лишь усмехнулся.
— Думаю, что нет, Ваше Высокопревосходительство! — вытянулся тот.
— И что мы тогда здесь сидим? Надо, наконец, подать к крыльцу особняка Гагариных чёрную решётчатую карету! Как в старые добрые времена! Сашка, — дед наклонился из любимого кресла к наследнику престола, — а давай он сопротивление при задержании окажет, или там при попытке к бегству…
— Экий вы, Михаил Николаевич, милосердный! — оскалился Великий князь. — Этой мрази так быстро соскочить не получится! Уж я-то об этом позабочусь! — он глянул на меня. — Сдохнет, как собака! Особенно после тех картинок из Мытищ. — он указал на плазменную панель, а меня снова замутило. — По коням!
Когда вы вышли во двор, мой отец просто махнул рукой. Этого оказалось достаточно, чтобы «чёрные» загрузились в «Газели» и выехали из двора.
— Каждый знает свой манёвр… — прокомментировал он происходящее деду.
— Кто бы сомневался… — не остался в долгу князь Пожарский. — Я тебя, Александр, на совесть учил. А мы пешком пройдёмся. Вперёд! — он показал пример и вышел в переулок, повернув налево, в сторону Остоженки.
И действительно, шли мы не больше пяти минут, в конце концов оказавшись перед литыми воротами с гербами Гагариных. Ещё на подходе я настроил себя на некое подобие темпа, и был готов к любым неожиданностям. Сам особняк Гагариных мной ощущался как некое единое целое, окружённое вкраплением каверн чужого внимания, но я это списал на рассредоточившихся по всему периметру сотрудников Тайной канцелярии. Однако, с северной стороны, с Волхонки, приближался источник серьёзного беспокойства.
— Стоим! — глухо сказал я, и указал дальше по безлюдной улице. — Мы не одни!
Краем глаза я заметил, как переглянулись дед с отцом, и Прохор с Виталием, но все встали. Секунд через тридцать показалась обычная «Газель», которая встала посреди улицы, перегородив её, и из неё начали выходить мужчины в строгих деловых костюмах и при галстуках. Первыми вышли Великие князья Николай Владимирович, Александр Владимирович и Константин Владимирович. За ними вышел их отец — Великий князь Владимир Николаевич, брат Императора. Следующим, кто покинул машину, был Великий князь Николай Николаевич, младший брат отца. Последним на брусчатку вступил сам Император, Николай Третий.
— Доклад! Быстро! — рявкнул он отцу.
Надо было отдать должное Александру Николаевичу, — к Императору он подошёл, блюдя чувство собственного достоинства.
— Лица, покушавшиеся на Романова, Государь, установлены. Проводится операция по их задержанию. Разрешите продолжить? — картинно вытянулся он.
— Не имею ничего против, Александр Николаевич! — усмехнулся Император. — Продолжайте!
— К нам кто-то идет! К воротам. — сообщил я, оставаясь в этом своём состоянии.
Великие князья переглянулись между собой, и на темпе разбежались по всему периметру внешней стороны особняка Гагариных, выходящей на Остоженку. Но беспокоились они напрасно — открылась калитка, и вышли трое, сразу упавшие на колени.
— Государь! — завопил один из них, с седой головой и бородкой. — Бес попутал! Родичей пощади!
— А ты, Витька, родичей пощадил этих двух воевод? — вылез вперёд мой дед, вокруг которого опять начал формироваться огненный столб.
Да и у меня перед глазами опять встали эти фотографии из Мытищ. В голове что-то щёлкнуло…
— Лёшка! Лёшка! — кто-то орал мне в ухо. — Очнись! Лёшка! Лёшка!
Придя в себя, первым, кого я заметил, был Прохор. Маячили лица отца, деда, Императора, Великих князей…
— Посмотри на меня! — орал мне в лицо Прохор.
— Смотрю. — попытался кивнуть я.
— Как меня зовут?
— П-прохор…
— А ты кто?
— Князь Пожарский.
— Ну, слава богу, в себя пришел… — Прохор уступил место другим.
— Лёшка, ты как? — дед смотрел на меня с тревогой.
— Уже нормально. — я попытался встать. — Что случилось?
— Это был «Царский гнев», внучок! — на меня с улыбкой смотрел Император. — О котором многие, к сожалению, стали забывать. Можешь удостовериться. — он указал в направлении ворот особняка Гагариных.
Там валялись три тела.
— Я их убил?
— Нет, Алексей. — хмыкнул Николай Третий. — Только младшего, который бунт в Измайловском полку хотел устроить. Князь Гагарин и наследник просто сильно контужены. С ними мы разберёмся. Не переживай.
— И что теперь? — я тупо уставился на него.
— А теперь Михаил Николаевич нас в своём доме угостит чаем. Да, Михаил Николаевич?
— Да, Государь. — кивнул дед.
— Тогда идите потихоньку в особняк Пожарских, мы вас догоним. И, кстати, Алексей, всё имущество Гагариных теперь твоё. Мы проследим.
Когда мы уже подходили к воротам особняка, дед решил нарушить молчание:
— Да, Лёшка, теперь имущество Гагариных твоё… — хмыкнул он, повторяя слова другого моего деда. — Богат, как Крёз!
— И что изменилось? — поинтересовался Прохор. — Он и до этого был не беден…
— Это да… — князь Пожарский и не подумал убрать с лица ухмылку. — А сейчас так вообще!..
* * *
— И как вам? — поинтересовался в «Газели» Император у своих родичей, фактически являвшихся на сегодняшний день Советом Рода.
— Так нас всех зацепило! — высказался Великий князь Владимир с плохо скрываемым восторгом, а все остальные закивали. — Самый настоящий «Царский гнев»! У кого-то будут вопросы, сомнения? — брат Императора посмотрел на своих сыновей и обоих племянников. — Вопросов нет. Когда будем вопрос решать официально, Государь?
