Учитывая, что до вечера время ещё было, решил вздремнуть.
* * *
К «Трём свечам» я добирался в обществе Александра и Николая Романовых.
Зашли они ко мне в квартиру в районе семи часов вечера, как раз после того, как Дмитрий Григорьевич с Владиславом Михайловичем меня осмотрели в последний раз, признали состояние моего здоровья вполне удовлетворительным и оставили мою бренную тушку на попечение Прохора, дав тому исчерпывающие рекомендации по дальнейшему восстановлению здоровья Великого князя. На прощание доктор с колдуном получили от меня искреннюю благодарность, а от моего воспитателя по бутылке марочного коньяка. Судя по их лицам, Прохор с коньяком угадал.
Оба Великих князя, поинтересовавшись для приличия моим здоровьем, сразу потребовали подробностей освобождения заложников, что я и сделал за ужином в «Избе».
— Лёха, ты себе даже представить не можешь, как у нас в училище это освобождение обсуждают! Даже преподаватели. — заявил Александр. — Император же приказал всё засекретить, что ещё больше слухов породило! Никто же ничего не знает. Курсанты со всех курсов даже у нас пытались хоть что-то выяснить. — братья переглянулись. — Но большинство склоняется к мнению, что жандармы на запредельно крутом уровне сработали. Про добровольную сдачу террористов речь вообще не идёт, об этом та же самая полиция проговорилась бы точно. А как у нас возросло количество желающих попасть на жандармский факультет, Лёха… Курсанты этого факультета сейчас гордые ходят, грудь колесом! И не подходи! Их даже побить хотели, да офицеры вмешались… Ну, ты у нас герой, Лёха! Научи, а-а? — братья смотрели на меня восторженными глазами.
— Отстаньте! — отмахнулся я, тяжело вздыхая. — Сколько раз вам можно говорить?
— Но может есть какой способ, Лёха? — это был уже Николай.
— Если найду подобный способ, вы будете первые, из кого я сделаю матёрых колдунов. Обещаю! — заверил я их.
— Ты уж постарайся… — чуть успокоились они.
— И вообще, Ваши Императорские высочества, я всю неделю болел ларингитом. Ни в какой коме не был. Договорились?
— Ларингит, так ларингит. — кивнул Александр. — А что это?
— В горле воспаление, Саша. — теперь вздыхал уже Николай. — Это значит, что Алексей всю неделю разговаривать не мог, да ещё и с температурой валялся. Понял?
— Теперь, да. — заулыбался тот. — Надо взять этот ларингит на вооружение, мало ли что… Удобная же штука!
На входе в «Три свечи» нас, как и в прошлые разы, встретили брат с сестрой Голицыны:
— Рады видеть, друзья! Алексей, с выздоровлением! Проходите! Наша компания на прежнем месте, мы к вам присоединимся чуть позже.
И действительно, наша компания была на прежнем месте. После взаимных приветствий, я стал, как и предполагалось, центром внимания. Особенно отличилась Шереметьева, которая бесцеремонно осмотрела меня со всех сторон и заявила:
— Вроде, всё в порядке. Похудел вот только. Вам так не кажется? — она повернулась к Юсуповой и Долгорукой.
Те вертеть меня не решились, а сами обошли вокруг.
— Есть чуть-чуть. — согласилась Инга, а Наталья кивнула. — И щёки впали.
— А что вы хотели, девушки? — влез Великий князь Александр, всем своим видом демонстрируя знание вопроса. — Это же ларингит! В горле воспаление, да ещё и высокая температура!
Девушки согласно закивали, признавая правоту Александра.
— Хватит уже Алексеем любоваться. — хмыкнул Николай. — Видите же, что ему неудобно. Лучше про свои дела расскажите. И вообще, Алексею с Ингой скоро мировую пить. Вот и будет у него своя минута славы.
С благодарностью кивнув брату, я начал слушать последние университетские новости, среди которых не было ничего интересного и важного.
— Алексей, ты в понедельник на занятия придёшь? — поинтересовался Андрей Долгорукий. — А то меня девушки уже в конец достали своими капризами!
Его вопрос сопровождался дружным фырканьем не только его сестры и Инги Юсуповой, но и Ани Шереметьевой.
— Обязательно приду, Андрей. — успокоил я его.
— Слава богу! — выдохнул он.
Появление в нашей компании Голицыных в обществе Гримальди для нас с Ингой Юсуповой послужило сигналом выдвижения к бару. За нами шли Великие князья и Виктор Голицын. Бармен, видимо предупреждённый хозяевами ресторана заранее, молча поставил перед нами пять рюмок с водкой, которые мы и выпили. Первым с Ингой обнимался я, потом Николай, Александр и Виктор. Малый Свет, наблюдавший за происходящим, одобрил примирение гулом и лёгкими аплодисментами, а мы вернулись на прежние места. Там на меня «напала» Ксения Голицына, потребовавшая открыть рот для осмотра.
— Ты себе что позволяешь, медичка? — вовремя остановила ту Шереметьева, а Юсупова с Долгорукой нахмурились. — Совсем берегов не видишь? Ты в приличном обществе находишься, а не у себя в морге!
Голицына несколько опешила, пришлось мне девушку выручать:
— Аня, Ксения хотела как лучше, проявила заботу. Тем более, она в болезнях разбирается. Но хочу сразу заявить, — я повернулся к Голицыной, — со мной всё в порядке, родовой доктор меня даже сюда отпустил.
— Если так, то ладно… — девушка с благодарностью смотрела на меня. — А вы черствые! — кинула она в сторону Шереметьевой, Юсуповой и Долгорукой, а потом гордо отвернулась.
