— Уж рукав-то могли и сами пришить, красавицы! Лёшке было бы приятно.
— Нам не дали, дядя Саша! — вяло отбрехивалась Юсупова. — А ещё тут кое-кто говорил, что мы пальцы себе исколем с непривычки!
— Кто вам такое посмел сказать, Инга? — картинно нахмурился отец. — Я вызову его на дуэль!
— Это он, дядя Саша! — Юсупова без промедления указала на Андрея Долгорукого. — Андрей давно нас с Наташкой и Анькой изводит своими придирками!
— Э-э-э… — потерялась Наталья Долгорукая.
— Вызов принимаю! — Андрей с серьёзным видом поднялся со стула. — Молю лишь об одном! Последнее свидание с дамой сердца! — он с улыбкой смотрел на Марию.
— Да ну вас, молодёжь! — отмахнулся отец. — Повод пустячный, а пафоса на десятерых.
Тут все начали прислушиваться к разговору на повышенных тонах Кристины Гримальди по телефону. Причём, разговор проходил по-французски:
— Да, деда… Нет, деда… Я не знаю, почему тебе охрана так докложила… Нет, ничего страшного не случилось… Да, я тебя уверяю…
— Кристина, это Принц? — совершенно беспардонно влез в разговор отец, причём, на французском.
— Да. — на автомате кивнула она.
— Дай мне трубочку. — в голосе отца прорезался металл. Гримальди безропотно протянула телефон. — Приветствую, Ваше Величество! — он явно польстил Князю Монако. — Это Великий принц Александр Николаевич Романов вас беспокоит… — отец направился в сторону выхода, не желая, чтобы содержание беседы стало известно кому-то либо ещё.
Кристина беспомощно уставилась на меня, на что я успокаивающе кивнул. А Юсупова, Долгорукая и Шереметьева не стали терять времени даром и учинили Марии с Варварой самый настоящий допрос по поводу предстоящего бала и стали набиваться в организаторы, чему, по моим ощущениям, сёстры были только рады. Вскоре вернулся и отец и отдал ей телефон:
— Всё улажено, Кристина. Не переживай. — заверил он принцессу Монако. — Твой дед обещал нам нанести неофициальный визит, заодно и внучку проведать. Но поставил условие — сначала обещанный тобой визит Великого князя Алексея Александровича к нему, а уж потом и он сподобится.
— Сподобится? — не поняла Кристина.
— Обещает быть. — пояснил отец. — Идиома.
— Ясно. — заулыбалась она. — Спасибо, Александр Николаевич!
— Обращайтесь, принцесса. — кивнул он.
А вот вскоре в ресторане началось уж совсем что-то непонятное — молодые люди массово уставились в телефоны.
— Глянь, Алексей. — протянул мне отец свой телефон.
Видео называлось просто и незатейливо «Великий князь Алексей Александрович против Рода Нипаев».
Так… Ролик начинался с теряющих управление и бьющихся «Волг» с гербами Романовых, вот идёт первая земляная волна в машины кортежа, сосредоточенное лицо Марии и общий план улицы с Дворцовыми. Дальше кадр сменяется на двери «Русской избы» с красивым, замедленным при монтаже, моим «вылетом» из окна в сверкающих от света фонарей осколках стекла. Вот я ускоряюсь, походя «отбрасываю» в сторону мешающий автомобиль, отчего тот просто взлетает в воздух, размазываюсь от скорости, пересекаю дорогу и, проламывая ограду, исчезаю в парке. Дальше я себя смотреть буквально заставлял, ведь незнание — лучшая защита…
Надо было отдать должное спецам Канцелярии, а то, что это были они, я даже не сомневался, но вот это «замазывание» квадратиками последствий моего буйства производило гораздо более жуткое впечатление, чем видео без «замазывания». По крайней мере, моя фантазия дорисовывала совсем уж жуткие последствия. Да и это оглядывание по сторонам с довольной ухмылкой и кивком выставляло меня не в лучшем свете! А огонь? С последующим глупым прикосновение к одному из воздушных смерчей?
Свои чувства от просмотренного ролика я мысленно выразил одной фразой: «Твою же бога душу мать!!!» А потом мне захотелось воспользоваться ещё чем-нибудь из богатого культурного наследия Прохора!
— Лихо! — довольно заметил отец. — В лучших традициях Рода Романовых. Но вот с этим торжественным сожжением ты переборщил, сынок. Нам бы их свеженькие трупы очень пригодились. Теперь по костям придётся опознавать, если они остались, и Афганистану предъявлять.
За нашими столами установилась тишина, все замерли, а отец аккуратно пихнул меня под столом ногой.
— Каюсь, переборщил… — как можно равнодушнее ответил я. — Сестёр защищал, ни о чём другом больше не думал. А так, собакам — собачья смерть.
Тишина стала звенящей…
— Так-то оно так, но в следующий раз думай, Алексей. — проворчал Цесаревич. — Эмоции тоже иногда полезно отключать.
— Постараюсь, пап… — вздохнул я, чувствуя спиной взгляды остального Малого Света.
Отец пробыл с нами ещё примерно полчаса, пока не засобирался вместе с Машей и Варей домой в Кремль. Разговор у нас за столом всё это время не ладился — все находились под впечатлением от видеозаписи и наших с Цесаревичем последующих к ней «жутких» комментариев. Уже на улице, когда я пошёл провожать своих родичей, Маша с Варей меня по очереди обняли, поцеловали, ещё раз поблагодарили «за спасение» и сели в машину, а отец отвёл меня в сторонку:
— Лёшка, во-первых, ты молодец! — хлопнул он меня по плечу. — Во-вторых, спасибо за Машку с Варькой. Они хоть и могут за себя постоять, но, сам понимаешь, всякое могло случиться, а ты вмешался очень вовремя. В-третьих, мне Государь сказал, что ты афганского колдуна за Ивана принял. Этим твоя излишняя жестокость была вызвана?
