Камень благополучия - [27]

— Я не прошу ответа сразу, — сказал он, не дав возмутиться Ирине, — посоветуйтесь со своими родными, соседями, подругами, а потом принимайте решение. Утром мои слуги придут за ним.

После этих слов, он словно сквозь землю провалился. Ирина даже потрогала себя за ухо, не сон ли это? А тут к ней сестра пришла. Она была на рынке, накупила всякой провизии, окрошку собиралась делать. Ирина и рассказала ей про встречу и разговор со странным мужчиной. Выслушала сестра, помолчала какое-то время.

— Не знаешь, что тебе и посоветовать? — сказала она. — Отказать? А как дальше с непутевым мучиться? Согласиться? А как же быть с теми годами, которые вместе прожили, детей вырастили? А может шутка это? Не было еще таких случаев у нас, разыграть они тебя решили.

— Не похоже, уж больно этот мужчина солидный, такие мужики не врут и не шутят подобными вещами.

— Послушай, сестра, мучаешься ты только с ним. От него нет тебе никакой помощи ни по дому, ни в огороде. А его скандалы, дружки пьяные, они же с ума свести могут. Как подумаю, что такого еще и обстирывать надо, так никакой жалости в душе к нему не остается. Пусть забирают, ему там, может быть, лучше будет.

— Что ты говоришь, а что дети, внуки скажут?

— А ты не говори им. Ушел из дома, а где теперь, никто не знает, — учила ее сестра.

— А как бы ты со своим поступила?

— Чего ты моего ровняешь, он эту заразу в рот не берет.

— Уходи, сестра, не то ты говоришь, не нужны мне такие советчики.

Сестра даже обиделась на нее.

— Делай, как знаешь, но только больше не жалуйся на свою плохую жизнь.

Она встала и ушла, даже не попрощавшись.

Пришла к Ирине соседка, чтобы продолжить прерванный разговор.

— Не до разговоров мне, — сказала Ирина, — тут у меня гость был, хочет моего Василия забрать навсегда к себе в работники. Жизнь ему хорошую обещает, от пьянства отучит.

Соседка, как и сестра, стала прикидывать, что лучше. Можно конечно избавиться от пьяницы, от него все равно нет никакого толку в семье. Вот только не очень складно это дело делается, ты должна решать сама. Если бы он согласился и ушел, одно дело. А тут она должна его своими руками отдать неизвестно куда, это уже другой расклад получается. Не пришли они к единому мнению с соседкой насчет Василия. И отдать вроде бы неплохо было, но как отдать после стольких лет совместной жизни?

Сидит Ирина на лавочке, прошлую жизнь вспоминает. Как хорошо все у них тогда складывалось. Он работал на хорошей работе, получал неплохие деньги. Его ценили и уважали за то, что все делал добросовестно и в срок. Заразой этой, пьянкой, не больно увлекался. А как уж ее любил? Он готов был свою звездочку на руках носить. А когда она родила ему дочь и двух сыновей, он просто боготворил свою жену. Что и говорить, в доме всегда были согласие и достаток. Любил он с детьми возиться. Так порой разыграются, что ей приходилось брать полотенце и успокаивать шалунов. Доставалось, конечно, Василию, но все это было в шутку и заканчивалось в конечном итоге всеобщим весельем.

— Да, какое хорошее время было, — вздохнула она, — как мы все были счастливы.

А мысли все возвращали и возвращали ее в прошлое. Были и нелегкие минуты в их жизни. Вспоминались болезни детей, ее болезни. Однажды Ирину прихватил аппендицит. А дело зимой было. Разыгрался буран, все дороги замело. Василий взял колесный трактор и повез ее в поселок. Скорая помощь их на полпути встретила, застряла она в снегу. Довезли до больницы, успели.

А когда дети школу заканчивали, он с ними больше всех занимался, чтобы они дальше учиться пошли. И дети все выучились, семьи у них хорошие, живут дружно.

— И вот я, как непомнящая былого, должна теперь отдать его в какое-то рабство. Да в жисть не бывать этому! — Твердо решила она.

Проснулся ее Василий. Вид у него был неважный, но глаза смотрели с тревогой на нее. Он ждал, что она сейчас скажет. Но Ирина начала что-то делать у плиты, не рассказывая ему о встречи с незнакомцем.

— Молчит, — подумал он с какой-то отрешенной грустью, — уговорил, значит, мою подругу жизни, утром заберут куда-то.

Он вышел на улицу, прошел в сад. Многое тут сделано его руками, но что-то уже переделали дети и жена. Он заметил, что где-то надо было бы доски подкрасить, там заменить прогнившую тесину. Ему стало обидно за то, что он ничего этого еще утром не видел.

— Правильно она сделала, — сказал он вслух, — не жил я последние годы, а мучил всех.

Он подумал, что надо бы проститься с детьми и внуками, но тут же отогнал от себя эту мысль. В последнее время он даже толком не побеседовал ни с одним из них, нужны им теперь его прощения. И эти мысли, как тяжелый камень давили на сознание. Только сейчас до него со всей очевидностью дошло, что он сам еще при жизни превратился в ненужное существо. Не только дома, но и на улице, нормальные люди сторонятся таких, как он. Сколько раз им выговаривали, чтобы они, горькие пьяницы, убирались прочь. Не как людей их просили уйти, а как скотину какую-то неприятную. Он сел на лавочку и обхватил голову руками.

— Вася, — раздался голос жены, — иди на ужин.

Он хотел отказаться, но не стал этого делать, поднялся и побрел к дому.