Камень Апокалипсиса - [28]

Спенсеру становилось не по себе. Разговор слишком близко подошел к границе профессиональной этики. Судьям не полагается обсуждать дела о тяжких преступлениях с потенциальными обвинителями. Кроме того, Колдуэлл напрасно размахивает перед ним морковкой в виде места верховного судьи. С технической точки зрения на такие должности назначают только решением генеральной ассамблеи. Хотя… Если Колдуэлла выберут, он вполне может продавить Спенсера вплоть до вожделенного кресла.

— Спенсер, — сказал Колдуэлл, — тут не просто политика или личные амбиции. Этот панк надругался над ребенком. Убил невинное дитя. Никто из нас не хочет, чтобы он вышел и опять принялся за свое. Я прошу только одного: не возражай, когда я объявлю, что намерен вмешаться.

— Когда ты собираешься это сделать?

— Предварительное слушание назначено на вторую половину дня. Я уверен, что судья Джордж Гатлин найдет достаточно оснований, чтобы созвать Большое жюри. Вот тогда я и выступлю с заявлением, что подсудимый заслуживает высшей меры. Мы сделаем так, будто это была идея Джейкоба Уиллера. Он меня пригласит, чтобы я помог провести судебное следствие по делу о тяжком убийстве.

— Я смотрю, ты все рассчитал…

— Спенсер, здесь мое будущее! И твое! — горячо сказал Колдуэлл. — Ну, могу я рассчитывать на тебя как на друга?

Спенсер на минуту задумался. Его с давних пор восхищала амбициозная решимость Тейлора. Он всегда был готов пойти на риск. На юрфаке Колдуэлл приобрел репутацию иконоборца, подвергавшего сомнению общепринятые истины. Упрямый, своевольный, убежденный, вечно бьющий в одну точку. И совершенно беспощадный, когда речь заходила о том, что ему хотелось. После выпуска Колдуэлл устроился в Ричмонде, где несколько лет проработал прокурором. Он брал слабенькие, порой безнадежные дела — и каким-то образом ухитрялся их выиграть, заработав себе кличку «Стальные когти». Затем его перевели в федеральную прокуратуру, где он продемонстрировал ярость неукротимого быка, взявшись за дело о мотоциклетной гангстерской банде. После этого он был делегирован от Виргинии в генеральную ассамблею, где его карьера стремительно пошла в гору. А потом поставил все на карту, выдвинув свою кандидатуру на пост генпрокурора штата против оппонента с гораздо большей финансовой поддержкой. Остальное принадлежит истории. Колдуэлл выиграл противостояние и сейчас вновь испытывал судьбу, желая выпихнуть из кресла губернатора, который пользовался на редкость большой популярностью.

— Я не стану возражать против твоего вмешательства, — тихо сказал Спенсер. — Даю слово.

Колдуэлл расцвел в улыбке.

— Я знал, знал, что могу на тебя положиться! Ты сделал правильный выбор.

Он взглянул на часы.

— Ой-ой-ой, пора бежать. Ах да! Я тебе кое-что еще должен сказать. У меня в начале недели была неформальная беседа с судьей Гатлином, так он в адвокаты Лестера собирается взять Патти Делани.

— Ты договорился, чтобы ее назначили на дело, где светит высшая мера?!

— Положим, она об этом еще ничего не знает. Вот когда я выступлю с заявлением, тогда — да. А пока что просто рассматривается убийство.

— Да хватит ли у нее квалификации?

— Послушай, у нее опыта побольше, чем ты думаешь. В Балтиморе она уже вела апелляцию по смертному приговору.

— Балтимор — это тебе не Виргиния. Кстати, она в списках? — спросил Спенсер, имея в виду перечень адвокатов, чья квалификация удовлетворяла процессуальным нормам штата, чтобы представлять клиентов, кого ожидал как минимум пожизненный приговор.

— Честно говоря, ее в списках нет, — ответил Колдуэлл. — Но и это не проблема. Я уверен, что ей дадут кого-нибудь в помощь из резерва госзащиты. В конце концов, закон требует, чтобы такие дела вели два адвоката.

— У меня на заседании она села в такую лужу… — задумчиво произнес Спенсер.

— Да что ты? — усмехнулся Колдуэлл. — Бедный, несчастненький Лестер Амиль.

— А если кто-то станет возражать против нее?

— Кто, например? — удивился Колдуэлл. — Да хотя бы и так. Законы Виргинии дают тебе полное право объявить ее компетентной. Ты же председательствующий судья! И давай-ка будем реалистами. Никто из адвокатов вашего округа на пушечный выстрел не захочет подойти к этому делу.

Спенсер знал, что это чистая правда. За разбирательствами по категории высшей меры водилась недобрая слава. На них уходила масса времени, сил и денег. При неудачном повороте событий частнопрактикующий адвокат мог запросто потерять репутацию. Тем более в нынешнем деле. Ни один уважающий себя житель Шарлоттсвиля уже никогда не обратится к Патти Делани за защитой своих интересов — или даже за примитивным оформлением завещания, — как только станет известно, что она представляет негра, душегубца и насильника детей.

— Что побудило тебя выбрать именно Делани? Если оставить в стороне ее некомпетентность? — спросил Спенсер.

— Есть причины, не волнуйся.

Колдуэлл вновь усмехнулся и затем сказал (достаточно громко, чтобы мог слышать медперсонал в коридоре):

— Ну что ж, господин судья, разрешите пожелать вам скорейшего выздоровления и возвращения к работе. Виргинское Содружество не может себе позволить, чтобы такой важный и нужный человек, как вы, лежал в больнице, флиртуя с симпатичными сестричками!