Каллиграфия - [17]
162. Примеры, в которых применены украшения в виде росчерков
fruirhг beikm, nc satis al dmderio ch'eiia eccita r щіі animi nostri.col ta
163. Курсивное книжное письмо. Выносные и свисающие элементы диктуют расстояние между строчками
165. Латинская поговорка «Тот сделал полдела, кто уже начал»
Римское классическое письмо окончательно сформировалось в I в. в период расцвета Римской империи. Оно было неразрывно связано с архитектурой, как составная ее часть, в единстве стиля и ритма.
Это определило законы его построения, пропорции, рисунок букв, их строгое расположение между двумя линиями шрифта, которым вторили горизонтальные засечки.
Письмо это стоит особняком в истории латинской каллиграфии, сохранив для всех последующих поколений свои первоначальные характеристики. Своего идеала оно достигло в надписи, высеченной на мраморной стеле Колонны Траяна в 114 г. н.э. Как и 2000 лет назад, оно и сегодня используется по своему прямому назначению на монументальных сооружениях как официальное письмо. Оно всегда являлось образцом для подражания. На его основе возникло книжное письмо, которое потом стало самостоятельно развиваться по законам, диктуемым спецификой книжного дела и от того изменявшегося в каждую новую эпоху в зависимости от злободневных требований жизни, от требований, предъявляемых к книге, к быстрому письму и к быстрому чтению. Но над классическим письмом время не властно. Оно остается по-прежнему незыблемым, подобно утесу, служа ориентиром в море шрифта. Для современной каллиграфической культуры римское классическое письмо является источником новых шрифтообразований 166. Анализ главного штриха римского класси-
и сердцевиной творчества. ческого письма
Надо знать, что римское классическое письмо высекалось в камне, но до высекания мастер-каллиграф компоновал надпись в расчете на ее обозрение издали или вблизи, снизу, чтобы сохранить читаемость и не допустить оптического сокращения знаков. Каллиграф писал буквы плоской ширококонечной кистью по гладко отполированной поверхности мраморной плиты. Такое идеальное письмо, какое дошло до нас в прекрасных образцах, можно было создать лишь зная в совершенстве законы построения шрифта.
В каллиграфии не существует таких второстепенных деталей, которыми можно было бы пренебречь. Такое отношение к шрифту не дало бы положительных результатов, привело бы к манерности, далекой от истиной каллиграфической культуры. Чтобы читатели могли овладеть законам и письма, мы приглашаем их разобраться в тонкостях начертания знаков, акцентируем их внимание на подробном анализе букв, на точности выписывания каждого элемента.
Напомним: в V-ой главе (стр. 47) мы познакомились с основами построения знаков - графем, с пропорциями букв, исходя из классического римского письма. Но графемы - лишь схемы букв. Нам же надо научиться писать их ширококонечным пером (или плоской кистью), то есть вдохнуть в них жизнь, и лишь в этом случае, длительной тренировкой и терпением можно приблизиться к тому, что мы назвали искусством рукописного письма. Иного пути нет...
В определении высоты и ширины букв мы по-прежнему исходим из квадрата и круга, из соотношения высоты буквы (10 делений пера) и ширины главного вертикального элемента (одно деление пера, то есть буква I).
ofynjlAHC fyktfbl
суеднсй ширины
широкие 6ук9ы
HILT
ИЕЕЕЮЕШЕ
9 полотну квадрата
П
9ширину пера
167. Распределение букв по группам, в зависимости от их ширины
1. Для каждого упражнения нанесите карандашем средней твердости нижнюю линию шрифта. От нее вверх отложите 10раз ширину пера, проведите вторую линию шрифта, а через всю строку ориенти-ровчные вертикали и линии угла наклона пера.
2. Это схема построения знаков. Она послужит ориентиром при письме, чтобы не сбиться в поисках пропорций букв.
3. Отработайте руку и глазомер проведением вертикальных, наклонных, округлых и горизонтальных штрихов (без засечек) в строгих пределах двух линий шрифта.
4. 5. Пробуйте вписывать в схему на свое место элементы знаков снчаала без засечек, а потом с засечками.
6. Усложняйте задание, если будут достаточно хорошо отработаны предыдущие, более простые элементы.
7, 8. Угол наклона вашего пера - 30°.
9, 10. При выполнении округлых элементов наклон оси в буквах О, Q, С, G составляет 18°.
11. Концевые штрихи в буквах С, G, S,T, Ей Fпишите ширококонечными перьями, плоской кистью. Густой состав гуаши лучше может вявить возможности кисти. Схемы, которые в данном упражнении используются в помощь пишущему, совсем не обязательны в дальнейшем, при приобретении опыта, когда вы будете полагаться только на глазомер, как на лучший из каллиграфических ориентиров.
169. Основание буквы «А» уже стороны квадрата на две ширины пера. Правый штрих (дукт 1) начинается движением вверх, образуя засечку, повторяющую наклон левого штриха (дукт 2). Далее главный штрих, образовав острую вершину буквы и немного поднявшись чад верхней линией шрифта, без изменения угла наклона пера, идет вниз до упора в нижнюю линию шрифта (дукт 1)
Левый штрих буквы (дукт 2) начинается на месте уже имеющейся засечки главного штриха, продолжает ее направление вниз, стремясь соединиться с нижней линией шрифта, не достигая ее, делает поворот вправо и ложится на нижнюю линию шрифта горизонтально. Подобная конструкция засечек встречается в буквах
Данная книга создана в помощь людям, у которых возникает необъятный интерес. Интерес, связанный с вопросом дизайна и искусства. Как дизайнер или художник становится тем или иным представителем своей профессии? Есть ли что-либо общее в пути искусства и дизайна, возможно ли нам его повторить? Какой жизненный путь он проходит? В книге вы познакомитесь с известными дизайнерами и их работами: Дитерс Рамс, Джонатан Айв, Фернандо Гутьеррес, Фуми Шибата, Артемий Лебедев и другими.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.
Видеть картины, смотреть на них – это хорошо. Однако понимать, исследовать, расшифровывать, анализировать, интерпретировать – вот истинное счастье и восторг. Этот оригинальный художественный рассказ, наполненный историями об искусстве, о людях, которые стоят за ним, и за деталями, которые иногда слишком сложно заметить, поражает своей высотой взглядов, необъятностью знаний и глубиной анализа. Команда «Артхива» не знает границ ни во времени, ни в пространстве. Их завораживает все, что касается творческого духа человека. Это истории искусства, которые выполнят все свои цели: научат определять формы и находить в них смысл, помещать их в контекст и замечать зачастую невидимое.
Книга «Чертополох и терн» — результат многолетнего исследовательского труда, панорама социальной и политической истории Европы с XIV по XXI вв. через призму истории живописи. Холст, фреска, картина — это образ общества. Анализируя произведение искусства, можно понять динамику европейской истории — постоянный выбор между республикой и империей, между верой и идеологией. Вторая часть книги — «Возрождение Возрождения» — посвящена истории живописи от возникновения маньеризма до XXI в. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Книга голландского историка Шенга Схейена – самая полная на сегодняшний день биография Сергея Дягилева (1872–1929). Дягилев мечтал стать певцом, композитором, художественным критиком, но взялся сочинять куда более таинственное и глобальное произведение – образ будущего искусства. Умение уловить и вывести на свет новое, небывалое – самая суть его гения. Дягилевские «Русские сезоны» на сто лет вперед определили репутацию искусства России как самого передового, экстраординарного и захватывающего балетного явления. Провидец и тиран, ловец душ и неисправимый одиночка, визионер и провокатор, он слышал музыку раньше сочинившего ее композитора и видел танец прежде первого па.
За шесть десятилетий творческой жизни Пьер Огюст Ренуар, один из родоначальников импрессионизма, создал около шести тысяч произведений — по сотне в год, при этом его картины безошибочно узнаваемы по исходящему от них ощущению счастья и гармонии. Писатель Октав Мирбо назвал Ренуара единственным великим художником, не написавшим ни одной печальной картины. Его полотна отразили ту радость, которую испытывал он сам при их создании. Его не привлекали героические и трагические сюжеты, он любил людей, свет и природу, писал танцующих и веселящихся горожан и селян, красивые пейзажи и цветы, очаровательных детей и молодых, полных жизни женщин.Соотечественник Ренуара историк искусств Паскаль Бонафу рассказывает о его непростых отношениях с коллегами, продавцами картин и чиновниками, о его живописных приемах и цветовых предпочтениях, раскрывает секрет, почему художник не считал себя гением и как ухитрялся в старости, почти не владея руками и будучи прикован к инвалидному креслу, писать картины на пленэре и создавать скульптуры.