Каллиграф - [39]
На углу Бристоль Гарденс и Клифтон-виллас порывом ветра мой зонт вывернуло наизнанку, и пока я с ним сражался, его нижняя сторона успела вымокнуть. Мое положение существенно ухудшилось. Пару кварталов я подумывал об отступлении, но мужество вернулось ко мне при виде старушки, которая брела по противоположной стороне улицы в высоченных сапогах и водоотталкивающей куртке. К тому времени, когда я добрался до Бломфилд-роуд, ливень был как в начале сезона дождей. Отчаянно цепляясь за ручку зонта, я торопливо шагал вдоль канала, пока не дошел до моста. Там я резко повернул направо и пошел еще быстрее.
Вероятно, я засмотрелся вниз, на переполненный водой бурый, яростно бурливший канал, потому что когда я чуть изменил наклон зонта, чтобы убедиться в правильности курса, она оказалась прямо передо мной.
Быстрым шагом, почти бегом, на цыпочках, она пыталась преодолеть потоки, струившиеся по мостовой, избегая самых глубоких луж, при этом стараясь удержать над головой размокшую газету в жалкой и безнадежной попытке защититься от дождя. Она выглядела так, словно плыла дня три, спасаясь после страшного кораблекрушения. К счастью, у меня не было времени изобретать что бы то ни было, просто не было времени на размышления. В следующую секунду мы бы разошлись в разные стороны, и я сделал то, что подсказал мне инстинкт. Она чуть притормозила, чтобы обойти меня. Я поднял зонт достаточно высоко, чтобы она могла разглядеть мое лицо. Она с удивлением посмотрела на меня и. на мгновение заколебалась. Тогда я протянул ей зонт и сказал:
– Возьмите, мне тут уже рядом, – и указал рукой в сторону Театра Лок. Она подхватила зонт, а другой рукой отбросила с лица мокрые волосы.
Я сказал:
– Не беспокойтесь, вернете мне его, когда сможете, – и развернулся, чтобы уйти. Ей не оставалось ничего, кроме как пробормотать слова благодарности, которые я услышал уже через плечо, потому что поспешил к входу в театр, а ее голос утонул в шуме дождя.
10. Отрицательная любовь
На следующий день ливень прекратился, постепенно уступив место флотилии облаков, а ко вторнику появилось и солнце, залившее город ясным светом. Я сидел за чертежной доской, по-прежнему работая над «Посещением», когда появилась она. Она прошла по траве к своему любимому месту, разложила коврик, сняла футболку и села. И я…
Я, Я (!) позволил себе пару беззаботных минут, чтобы насладиться этой сценой, а потом вернулся к работе, сделав паузу лишь для того, чтобы обдумать форму слова «притязание».
С поразительным безразличием я завершил еще одну строку: «К твоей постели тень моя придет», прежде чем встать со стула и проверить, там ли она. Затем я спокойно проследовал в холл, снял трубку и позвонил в берлогу Роуча на первом этаже, поинтересовался, могу ли я заглянуть к нему в четверть седьмого и забрать музыкальные записи, которые дал ему послушать. После этого я неспешно принял душ и надел льняную рубаху.
Сам Дягилев не смог бы поставить этот балет лучше.
– Привет, – небрежно произнес я, медленно приблизившись. – Похоже, вечер будет отличный, не правда ли?
Она обернулась, с удивлением взглянув на меня:
– О, привет. Это снова вы. Да, так и есть – и к тому же сегодня тепло. – Она села. На ней снова было голубое платье.
Я не сводил с нее глаз.
Теперь она улыбнулась:
– Ой, и спасибо за…
– Не стоит благодарности, – прервал ее я. – И вообще было слишком поздно. Вы уже насквозь промокли.
– Знаю-знаю, – она состроила горестную гримасу. – Просто катастрофа. Мне вдруг взбрело в голову, что было бы романтично сделать пробежку под дождем. Бог знает, почему. Я думала, он вот-вот перестанет. А по пути назад полило как из ведра – как раз когда я совсем выдохлась и перешла на шаг. Так мне и надо. За три года первый раз вышла пробежаться.
– Вы неудачно выбрали время, – авторитетно заметил я. – Вероятно, это были самые мокрые пять дней за всю историю наблюдений за погодой. И похоже, все остальное в эти дни тоже стремилось стать худшим за всю историю наблюдений.
Она рассмеялась:
– Если вы подождете пару минут, я…
Я снова прервал ее:
– Нет, нет, не вставайте. Отдать зонт вы всегда успеете – я живу тут рядом, на Бристоль Гарденс, в доме 33, на самом верху. Или как-нибудь еще здесь встретимся. Лучше наслаждайтесь солнцем. Я уже опаздываю.
– Хорошо, – она дважды моргнула и добавила: – Спасибо.
Потом она вернулась к книжке, а я неторопливо пошел дальше, к воротам, отделявшим патио Роуча от остального сада.
Я заглянул в окно. Роуч стоял перед столом с записями, спиной к черным усилителям, с наушником, прижатым к левому уху. По какой-то неизвестной мне причине голову его украшала шляпа с кисточкой.
Да, конечно, это был ничего не значащий двухминутный разговор. Но я чувствовал, что этого было достаточно. Я ощущал текстуру нашей мимолетной встречи. Теперь я был совершенно уверен, что вскоре последует новая встреча, и тогда разговор будет гораздо более непринужденным. Потому что если мужчины могут продемонстрировать свою заинтересованность, прохаживаясь туда-сюда под окном избранницы – в зубах роза, в руках мандолина, то женщины гораздо тоньше проявляют свою заинтересованность. Женщина способна выдать себя легким подрагиванием века. Или двух век.