Калинов мост - [11]
Лучше бы он никогда не видел этого взгляда! Руки Млыя, еще так недавно готовые к битве, беспомощно опустились, и мечи с жестяным игрушечным звоном упали на землю. Юноша почувствовал, как его пригибает властно давящая сила, заставляет дрожать колени и сутулит плечи. Другие уже попадали на землю и даже не делали попыток подняться.
— Я не боюсь тебя! — прохрипел Млый, продолжая глядеть вверх, хотя это было уже непосильно. — Спускайся, мы будем биться!
Ливень столбом рухнул на него, как будто Хала выплюнул обратно всю воду, взятую им из колодца, и Млый все-таки упал, сметенный больно бьющими струями. Он упал и не видел, как желтые глаза начали тускнеть, и край крыла — уже край — промелькнул над деревней. А вслед за водой вниз обрушился град.
Ледяные лепешки с костяным стуком падали на площадь, на спины и головы людей. Послышались жалобные вскрики. Ветер стих, и Другие врассыпную бросились по домам, укрываясь от бьющих, словно пули, градин.
Млый и опомниться не успел, как дважды ледяные осколки ударили его в лицо, из рассеченной кожи полилась кровь. Забыв об оружии, юноша вжался под стреху ворот, которая также кряхтела и трещала, рискуя расщепиться на лучины.
Но, как только пошел град, все мгновенно преобразилось вокруг, тучи внезапно раздвинулись и ослепительно блеснуло солнце. Частые мощные струи продолжали бить вниз, и каждая из них несла перед собой, как копье, сверкающий наконечник льда.
Так продолжалось долго, Млыю показалось — вечность. Убийственная ярость стихии не уменьшалась, а солнце только добавляло неправдоподобной резкости нескончаемой катастрофе. Скоро уже всю площадь покрыла корка шевелящегося льда, рухнула часть изгороди, открыв в проеме равнину и дальние пашни, на которых больше не зеленели всходы. Млый увидел на площади и несколько жутких ледяных холмиков — под ними остались тела Других, не успевших вовремя найти укрытие.
Но грохот замирал вдали и, прислушавшись, Млый понял, что Хала скользит дальше, в глубь Яви, потеряв интерес к погубленной им деревне.
Люди выходили из домов осторожно, постоянно взглядывая на небо и вжимая головы в плечи. По улице приходилось брести по колено в ледяном крошеве, медленно тающем на солнце.
Млый выбрался на открытое пространство и по локоть запустил руки в лед, пытаясь разыскать мечи. Рядом уже копошились Другие, разгребая градины и вытаскивая на поверхность тела погибших. Один из найденных на площади был еще жив, но, увидев его лицо, вернее то, что от него осталось, Млый торопливо отвернулся.
— Неужели ты испугался, приемный сын Рода? — услышал он совсем рядом голос Анны.
Вопрос прозвучал некстати. Млый ведь действительно испугался, хотя не признался в этом даже себе самому, и ответить утвердительно означало назвать себя трусом. Этого юноша допустить не мог.
— Какой-то Хала… — процедил он презрительно.
— Что же ты тогда потерял мечи?
— Я бы вышиб из него дух, — надменно сказал Млый. — Да поскользнулся.
— И забился под крышу, — продолжила Анна. — Ничего, страшнее Халы может быть только сама Навь.
Она побрела прочь, бормоча что-то себе под нос и охая на ходу. Тела погибших уже унесли, и воины вновь, как и до появления змея, принялись заделывать образовавшуюся в изгороди брешь. Млый растерянно стоял, не решаясь снова прийти им на помощь. Он чувствовал, что не выдержал испытания. Не то чтобы он должен был непременно победить Халу, но ведь он даже не сделал попытки сразиться с ним. Или не успел?
Слишком много для одного дня. Млый потащился по улице прочь от площади. Он чувствовал себя беспомощным и маленьким. Млый — малыш.
Только что сегодня утром он считал себя почти равным Роду. По крайней мере стать таким, как Род, казалось ему, мешало лишь время. И вот сейчас он понял — таким ему не стать никогда. Не потому ли, что он действительно Другой?
Вопросы копились, а ответов не прибывало. Юноша шел по улице и убеждался — деревня разорена. Поваленные изгороди, искалеченная земля огородов, много погибших. Как справятся Другие с этой бедой?
Ночь неожиданно выдалась звездной. Млый отказался спать в избе у Анны, где кроме нее жила еще семья сына, и ему вынесли постель в сарай. Разлетай устроился рядом, норовя с подстилки переползти под бок юноше. Сквозь выбитые доски крыши хорошо был виден Млечный путь, неровной дорогой убегающий в бесконечность. А утром, ведя в поводу Рыжего, в деревню приехал Род.
Сухой лес
— Смотри, он выжил. Помнишь, мы видели его совсем маленьким и слабым.
— Кто же не знает этого? Может быть, спустимся вниз, и поговорим с Родом? Пусть он расскажет, зачем взял в свой дом Другого.
— Не наше это дело. Если Род так решил, то его не переубедить.
— Ты можешь сказать, какая судьба ожидает Другого в будущем?
— Пока ничего не ясно. Но ему предстоят многие испытания и битвы. Будет большое путешествие, а вернется ли он оттуда, не знает никто.
— Даже Суденицы?
— Даже они.
Обратно, домой, ехали не торопясь. Покатая зыбь холмов навевала дремоту. Рыжий и Буян шли рядом, и только иногда белый конь косился на Млыя фиолетовым глазом и исподтишка старался укусить за ногу. Но Род дергал повод, и Буян успокаивался.
