Калигула - [134]
Агриппина Младшая не могла пожаловаться на отсутствие мужества. И жаждой власти эта женщина была одержима. То жизненное противоборство, в которое вовлекла ее и дядю, Клавдия Нерона, судьба, поначалу закончилось для Агриппины поражением. Она сделала все, чтобы изменить результат. История подтверждает, что ей удалось…
Новый повсеместный набор Калигулы прошел весьма успешно. Он созвал отовсюду легионы и вспомогательные войска. Сделал все, чтоб число припасов было огромным, таким, которое никогда ранее не видывали. В месяце Германик император покинул Рим и двинулся в Галлию, а затем в Германию, можно сказать, со всеми чадами и домочадцами. В числе прочих была с ним беременная Цезония, сестры — Юлия Агриппина и Юлия Ливилла. Марк Эмилий Лепид сопровождал старшую из сестер. Ее собственный муж был тяжко болен. И Лепид рассматривался всеми как наиболее вероятный следующий муж Агриппины. А в том, что он ее нынешний любовник, никто не сомневался уже сейчас…
Когда римские войска начали переправу через Рейн, уже в октябре, случилось то, что должно было случиться. Поздней ночью домчался до ставки императора гонец из Рима. Был незамедлительно проведен к недовольному, срочно разбуженному принцепсу. Беседа была тайной. Продолжалась более часа. Те из преторианцев, кто сторожил в ту ночь, говорили, что она прерывалась криками Калигулы: «Что ты несешь, проклятый!»; «Да я тебе язык отрежу, негодяй! И не посмотрю, что ты свободный. Распятым будешь все равно, что раб!».
Говорили, что гонец с особыми полномочиями был прислан дядей Калигулы, Клавдием. Кто-то клялся, что чуть ли не сам Феликс это был. С ним спорили потом: отпущенники Клавдия не носятся по дорогам сами, у них полно собственной челяди. Они раздобрели давно, раздались, а этот был худеньким…
Так или иначе, то, что последовало за прибытием гонца, было страшным. Схвачены были родные императора, схвачены и разделены. По отдельным домам рассованы, сторожили их денно и нощно. Говорили, что задумали сестры и их приближенные убийство принцепса, раздел власти. Не удивишь Рим заговором. Но любовь Калигулы к сестрам была предметом зависти и удивления многих. Хватало тех, кто злорадствовал теперь. Были чистые душой, кто не верил. Были такие, кто прятал глаза. Неудивительно, впрочем. Среди легионеров, особенно высшего эшелона, было немало тех, кто ждал и для себя нелегкой участи по праву. И дождались…
Император колесил по дорогам. Император допрашивал. Император грозил, улещал и увещевал. Император готовил казни.
Агриппину подняли среди ночи, не слушая криков, не внимая просьбам и угрозам. Грубо, толчками в спину гнали через лагерь. Растрепанная, потерявшая свой обычно независимый, презрительный по отношению ко всему на свете вид, она шла, спотыкаясь, трясясь от страха мелкою дрожью…
Взгляды легионеров, в которых были все оттенки чувств — от сочувствия до презрения, от вожделения до ненависти, — ловила она не глазами, нет, и даже не спиной или грудью. Всем своим телом. Молодым, жадным, холеным, взлелеянным телом, да солдатскую ласку, да солдатский гнев! Они жгли ей кожу, она шла как под градом стрел, и все больше сгибалась, гнула спину…
Ее бросили на бревенчатый пол под ноги брату, пинком. Тот молчал, а Агриппина говорить поначалу просто не могла, страх душил ее, сжимал в тисках горло. Она сосредоточилась на том, чтобы встать. Хотя бы встать в полный рост перед ним, выровняться, так, чтобы глаза смотрели в глаза…
Руки, на которые она опиралась, предавали, подгибались. Она чуть было не расшибла себе лицо, падая. Но справилась, поднялась, отряхнула столу. Выпрямилась. Нашла в себе силы встретиться глазами с братом…
Он не показался ей грозным. Скорее задумчивым и печальным. Это придало ей духа. Если брат не гневается, а исполнен грусти, значит, можно еще бороться, можно!
Принцепс молчал. И тогда заговорила она, с вызовом, дерзко, повышая голос на каждой новой фразе.
— Ты, — сказала она ему, — разве ты не знаешь, кто я! Так я тебе напомню!
И стала перечислять, словно забивая гвозди в его голову, удар за ударом, взмах — падение, шляпка гвоздя торчит в ряду других. И вся голова брата в железных гвоздях, утыкана, смотрится ежом…
— Я дочь Агриппины, а она была внучкой Августа! Не ты один, но и я тоже праправнучка самого Цезаря, ты один носишь его личное имя, но кровь его во мне, как и в тебе!
Калигула кивнул головой, и загнул палец на руке. Он знал, что перечисления не окончены. Загнул и второй, словно зачтя ей Агриппину и Цезаря. Не пожалел и третьего пальца, загнул его по справедливости, посчитав Августа…
Она, увидев это, загорелась гневом. Обнажила клыки. Много говорили о том, что у Агриппины истинно волчьи клыки, острые, торчащие. Раньше он не видел этого. Сестра его была красива, только это он и видел. Теперь он подивился справедливости молвы; отсутствию собственной наблюдательности — удивился тоже. А еще — отчетливо увидел перед собой мать. В то мгновение, когда она рвалась на бой с Пизоном, завидев его корабли вдали. Не так ли обнажала она клыки? Он вспомнил, и сердце его захлестнуло болью. Он загнул еще один палец на руке, засчитав его сестре. Ох, он хорошо знал, кто перед ним…
«Барнаша» («сын человеческий» на арамейском языке) — книга прежде всего о Христе. Именно так он предпочитал именовать себя.Вместе с тем, это книга о разных культурах и цивилизациях, сошедшихся на стыке веков то ли в смертельной ненависти, то ли во всепобеждающей любви друг к другу.Египет, изнемогший под бременем своей древности, уже сошедший с мировой сцены, не знающий еще, что несмолкающие аплодисменты — его удел в истории времен и народов.Взлетевший на самую верхнюю точку победного колеса Рим, и римлянам еще не дано понять, что с этой точки можно теперь лететь только вниз, только под уклон, лихорадочно, но безуспешно пытаясь спасти все, что дорого сердцу.
Русская сказка из жизни конца первой половины 19 века. Сказка для взрослых, с философским подтекстом в доступном нам объеме.
Понтий Пилат, первосвященники Анна и Каиафа, гонители Христа — читатель, тебе знакомы эти имена, не правда ли? И Ирод Великий, и внучка его, Иродиада. А Саломея все еще танцует в твоем воображении роковой танец страсти и смерти…
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».
Роман посвящен судьбе семьи царского генерала Дмитрия Вороновского, эмигрировавшего в 1920 году во Францию. После Второй мировой войны герои романа возвращаются в Советский Союз, где испытывают гонения как потомки эмигрантов первой волны.В первой книге романа действие происходит во Франции. Автор описывает некоторые исторические события, непосредственными участниками которых оказались герои книги. Прототипами для них послужили многие известные личности: Татьяна Яковлева, Мать Мария (в миру Елизавета Скобцова), Николай Бердяев и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая княжна Тараканова никогда не претендовала на трон и скрывала свое царское происхождения. Та особа, что в начале 1770-х гг. колесила по Европе, выдавая себя за наследницу престола «принцессу Всероссийскую», была авантюристкой и самозванкой, присвоившей чужое имя. Это она работала на иезуитов, поляков и турок, интриговавших против России; это ее изловил Алексей Орлов и доставил в Петербург, где лжекняжна умерла от туберкулеза в Петропавловской крепости. А настоящая Тараканова, незаконнорожденная дочь императрицы Елизаветы, отказалась участвовать в кознях врагов и приняла монашеский постриг под именем Досифеи…Читайте первый исторический роман об этой самоотверженной женщине, которая добровольно отреклась от трона, пожертвовав за Россию не только жизнью, но и любовью, и женским счастьем!
Герой «Странствующего подмастерья» — ремесленник, представитель всех неимущих тружеников. В романе делается попытка найти способы устранения несправедливости, когда тяжелый подневольный труд убивает талант и творческое начало в людях. В «Маркизе де Вильмере» изображаются обитатели аристократического Сен-Жерменского предместья.
Жизнь Сакена Сейфуллина — подвиг, пример героической борьбы за коммунизм.Солдат пролетарской революции, человек большого мужества, несгибаемой воли, активный участник гражданской войны, прошедший страшный путь в тюрьмах и вагонах смерти атамана Анненкова. С.Сейфуллин в своей книге «Тернистый путь» воссоздал картину революции и гражданской войны в Казахстане.Это была своевременная книга, явившаяся для казахского народа и историей, и учебником политграмоты, и художественным произведением.Эта книга — живой, волнующий рассказ, основанный на свежих воспоминаниях автора о событиях, в которых он сам участвовал.