Калиф-аист. Розовый сад. Рассказы - [74]

— Значит, нет причины тянуть со свадьбой, — подытожил дядя Лайош. — Для помолвленных хуже нет, чем ждать, вот и не станем испытывать их долготерпение.

Был назначен ближайший день, который, по решению семейного совета, и для Франци окажется «наиболее удобным»; при этом сам Франци и рта не раскрыл. Да и что можно было возразить, когда дело зашло уже так далеко?.. Теперь оставалось обсудить вопрос, кому венчать молодых.

— Каноник Грубер в Шоте — твой родственник, верно ведь? Напиши-ка ты ему! — предложил дядя Лайош. — От Шота до Гадороша рукой подать, а если родичу твоему недосуг будет приехать именно в тот день, то мы под него подладимся и назначим другой срок.

Франци стоило немалых усилий подвигнуться на такое дело. Дядю своего он в сущности почти и не знал, хотя с ранних ученических лет чувствовал его поддержку. Однако просьба обвенчать их с Ирен была вполне обычной и естественной, а кроме того, и очень важной с точки зрения престижа в глазах местной публики. Так что Ирен, как и в первом случае, когда надо было известить матушку Франци, не давала жениху спуску, пока тот не написал своему дяде.

Каноник отозвался незамедлительно. В елейных словах он выразил свое благословение, ласково посулив в означенный день явиться в Гадорош, дабы собственноручно возложить на выю любимого племянника сладостное ярмо священного брака. Свадьба обещала быть торжественной. Тетушка Илка и Ирен занялись лихорадочными приготовлениями; на следующий же день они отбыли в Шот за мебелью, и Франци узнал об этом лишь под вечер, когда не застал дома ни одну, ни другую. В Шоте они задержались, переночевав у сестры тетушки Илки, и возвратились обе в приподнятом настроении; им не терпелось поскорее попасть в пустую квартиру, чтобы прикинуть, как получше расставить мебель. А когда обстановка была наконец получена, женщины изо дня в день часами пропадали на новой квартире, обустраивая гнездышко. К счастью для Франци, ему не нужно было при этом присутствовать. Женщины без него чувствовали себя вольготнее, а так как он не проявлял интереса к новому жилью, обе они сочли за благо представить дело таким образом, будто бы это они не позволяют ему удовлетворить свое любопытство.

— Вы, Францика, в хозяйственных хлопотах только помеха. Мы уж как-нибудь и сами управимся. Зато какой для вас сюрприз: придете на готовенькое, когда все будет позади…

Ирен спешила покончить с приготовлениями, не находя себе места от нервной взвинченности и нетерпения. С некоторых пор у нее появилось ощущение, что победа ее не столь надежна, как ей казалось, и она пришла в ужас при мысли о возможном поражении… Уж хоть бы скорей состоялась свадьба!.. А свадьба приближалась день ото дня с неотвратимостью смерти. Во всяком случае, так казалось Франци: даже смерть своей заведомой неизбежностью и все же непостижимостью бессильна превзойти эту катастрофу. Но приход смерти хотя бы не торопят учтивыми вопросами, и от человека не требуется делать вид, будто он ждет не дождется своего конца. Понапрасну старался Франци избегать людей, понапрасну его мрачный вид и угрюмая неразговорчивость стали в городе притчей во языцех; не проходило дня, чтобы на службе, за обедом или в доме у тетушки Илки кто-нибудь не задал ему безжалостный вопрос:

— Когда же свершится великое событие? — И какая-либо из присутствующих дам непременно добавляла со вздохом: — Воображаю, как вы заждались!

А Франци иногда ловил себя на том, что он и в самом деле ждет не дождется назначенного срока. Должно быть, с таким же чувством осужденный на смерть дожидается дня казни, чтобы поскорей избавиться от нравственной пытки.

Переживания Франци отнюдь не напоминали нетерпеливость влюбленного, каковую предполагал в нем дядя Лайош. Наитягчайшие страдания причиняла ему та процедура, которой, согласно светским условностям, следовало радоваться. Закладка семейного очага превращалась для него в сущую муку. Незамутненной радостью она оборачивалась лишь для тетушки Илки, которая заново переживала свою молодость и наслаждалась приготовлениями так, словно сама была невестой. Девушкам юным и легкомысленным их будущий дом представляется игрушечной комнатой, а каждый предмет обстановки или утвари — очередной забавой. Ирен совсем не походила на таких невест, она уже загодя выказала себя расчетливой и мелочной хозяйкой. У Франци было такое чувство, будто обставляют для него тюрьму, а о подробностях он и слышать не желал. Лучше уж в карты играть с пожилыми дамами. Ирен эта его склонность была не по душе, ей приходилось заботиться о деньгах, а Франци по-прежнему без конца проигрывал. Иногда она пыталась помочь ему, издали делала знаки, чтобы предостеречь от слишком явного промаха. Но госпожа Баринович тотчас же выказывала недовольство:

— Жених и невеста действуют заодно.

Однажды на этой почве разыгралась баталия, когда госпожа Баринович накинулась на Франци и Ирен: «Немудрено выигрывать, ежели в четыре глаза смотришь!» Тетушка Илка горячо вступилась за молодых, и над уныло склоненной головой Франци разразилась борьба, как некогда над трупом Гектора. Сам Франци подобно Гектору не принимал в ней ни малейшего участия, однако мог лишь позавидовать мертвенной безучастности последнего. Несчастному жениху казалось невыносимым постоянно быть на виду, находиться под непрестанным надзором. Для городских кумушек поведение обрученной пары было чем-то вроде театрального зрелища. Каждое их слово, взгляд, жест подвергались критике, за ними подсматривали, следили, как они общаются друг с другом — уж не целуются ли? А результаты наблюдений день ото дня давали новую пищу пересудам. Угрюмый вид Франци и его полнейшее безразличие к будущему семейному очагу бросались в глаза.