Калибр имеет значение? - [73]

Вертолёт закрутило, понесло сквозь зловещую мглу, бросило вверх, потом вниз, потом опять завертело. Вцепившись в ремень безопасности, Элис зажмурилась, но так было ещё страшнее, и она открыла глаза. В этот момент из дождевой завесы прямо перед «Робинсоном» возник острый скальный зуб, и вертолёт понесло прямо на него.

– Держись! – прокричал пилот, дёргая ручку управления в тщетных попытках увернуться.

Они чудом избежали гибели, но это оказалось только начало. Ещё как минимум полчаса «Робинсон», словно бутылочная пробка в весеннем потоке, был игрушкой стихии, а потом, будто натешившись, буря смилостивилась и выпустила вертолёт из своих смертоносных объятий.

Его бросило вниз, и Элис увидела широкую долину, покрытую лесистыми холмами и болотами. Пилот хотел сесть на самом ее краю, где виднелись какие-то постройки, но его планам не суждено было сбыться. Рокотавший на разные голоса двигатель вертолёта внезапно смолк, и «Робинсон» камнем ухнул вниз.

– Черт бы тебя побрал, сучка! – успел сказать пилот Элис до того, как вертолёт рухнул на каменистый склон холма и его потащило вниз, прямо на завал из вырванных с корнем деревьев.

От сильного удара стекло кабины раскололось, Элис ударилась головой, потеряла сознание и не видела, как обломанные ветки столетнего дуба прошили тело пилота, пригвоздив его к сидению.

Вертолёт лежал в мешанине из древесных стволов и ветвей, к серому небу поднимался едкий дым, в двигателе что-то потрескивало. Накрапывал дождь, резкие порывы ветра холодили лицо Элис. Она убрала бесполезный смартфон и огляделась.

Ураган занёс вертолёт в странные места. Сквозь переплетение ветвей Элис видела слева болото, над которым висел зеленоватый туман самого зловещего вида. Справа через дымку были различимы треугольные крыши домов. Пилот хотел дотянуть до них, но ему не повезло.

А вот ей, Элис, повезло. Надо только выдернуть из ноги проклятый сук, замотать чем-то рану и доковылять до ближайшего дома. Там наверняка есть старинный телефон, присоединённый к проводам – в глуши любят такие штуки – и можно будет вызвать спасателей, полицию, связаться с матерью и вообще…

– Хорош нюнить, – сказала Элис и рукавом вытерла слезы. – «Не надеяться на чудо – вот закон для куклы вуду». Давай, детка, сделай это.

Она нагнулась, ухватилась двумя руками за потерявшую чувствительность ногу и потянула её вбок, стягивая с древесного копья. Или спицы. Было больно, а ещё страшно – из раны начала толчками идти тёмная, похожая на лак для ногтей, кровь.

– «Я отрежу вам соски и оттрахаю мозги», – сквозь зубы процедила Элис, цитируя все тех же «Пьяных дьяволов». – «Убирайтесь прочь отсюда, здесь танцует кукла вуду!» А-а-а!

Ногу пронзила острая боль, Элис закричала, откинулась на сиденье, тяжело дыша. На лбу выступили крупные капли пота, ветер неприятно холодил горящее лицо. Но главное осталось позади – она сумела освободить ногу.

Внезапно захлопали крылья, и на дубовую ветку прямо напротив расколотого стекла уселась крупная ворона с черными, блестящими, словно бы покрытыми нефтью, перьями. Элис от неожиданности вздрогнула. Ворона – или ворониха? – повернула голову и внимательно посмотрела на неё одним глазом, похожим на пуговку наушника.

– Чё те надо? – крикнула Элис. – Пошла отсюда!

– Долгий путь, – сказал ворона-или-ворониха.

– Чего? – опешила Элис.

– Заходи – не бойся, уходи – не плач, – сказала ворона-или-ворониха.

Элис дёрнулась, словно её ударило током, сунула трясущуюся руку в сумочку и вытащила Тотошку. У пистолета не было предохранителя, и она выстрелила сразу, практически не целясь. Пуля перешибла ветку, ворон-или-ворониха тяжело взмахнула крыльями и улетела.

– Тварь, – с ненавистью сказал Элис и убрала Тотошку обратно. Говорящая птица напугала её даже больше, чем крушение вертолёта и мёртвый пилот на соседнем сидении, но все же не так сильно, чтобы впадать в истерику.

Тотошку Элис подарил дядюшка Фридрих, или, как его все звали, дядюшка Фри, на пятнадцатилетние. На самом деле дядюшка Фри был ей не дядя, он приходился братом деду мамы Элис, но так уж повелось у них в семье, что этого чудаковатого старичка из саксонской деревушки Рёккен родственники называли «дядюшка».

Всю свою жизнь дядюшка Фри собирал всякие старинные штуки, связанные с войной – ремни, каски, шинели, лопаты и котелки. Когда Элис была маленькой и её семья гостила в Европе, во время торжественного ужина дядюшка Фри вырядился в военный серый пиджак, нацепил какие-то значки и военные брошки, а на пояс привесил настоящую саблю, как в кино про Джека Воробья.

Капитана Джека Воробья, конечно же.

Маленький домик дядюшки Фри стоял на берегу пруда. Серые стены крохотных комнаток в этом домике были все сплошь увешаны разнообразным оружием – штык-ножами, тесаками, саблями, винтовками, пистолетами и автоматами, а в гостиной, слева от камина, стоял зелёный пехотный миномёт.

Вручая тогда Элис пистолет, дядюшка Фри сказал, что по национальности пистолет русский и сделан из уральской стали, которая оказалась не по зубам прожорливым крупповским драконам. Они, драконы, когда-то сожрали половину мира и уже очень глубоко вгрызлись в Россию, собираясь поглотить и её, но тут чугунные боги этой странной северной страны очнулись от спячки и… и теперь кости крупповских монстров ржавеют в русской земле, а дядюшка Фри хранит раритеты той великой эпохи. «Все, что нас не убивает, – наставительно сказал дядюшка Фри, – делает нас сильнее».