Калибр имеет значение? - [72]

– Тринадцать, – просипел Родион машинально.

Кровь горячими толчками выплёскивалась на новую дорогую рубашку, пузырилась на губах, забивала горло, мешала дышать. Он попытался зажать дыру в груди, выронил пистолет, нашарил в кармане телефон. Набрать номер неотложки с третьей попытки удалось, но сил, чтобы продиктовать адрес, не осталось.

– Помо… по… гите… – прохрипел он в никуда.

Старый спальный район не был пустынным в этот предвечерний час. Люди спешили по своим делам, старательно обходя два распластанных на тротуаре тела. Некоторые поглядывали с интересом, другие – с презрением, но большинство лишь равнодушно скользили взглядом, тут же отворачивались, шли мимо. Никто не остановится, не поможет. Раз позволил себя застрелить, значит, ты слабак и неудачник, туда тебе и дорога. Они не такие, они достойны жить комфортно и безопасно. Они знают, что делать. У каждого из них прячется до времени в кобуре, сумочке или кармане Право Имеющий.

Сергей Волков Кукла вуду

Бог создал людей разными,

а полковник Кольт…

нарушил Божий замысел.

Элис очнулась оттого, что замёрзла. Тело затекло, что-то давило сбоку, а правую ногу она просто не чувствовала. Сначала ей показалось, что она видела удивительный сон, и Элис уже собралась рассказать о нем Крис, и даже потянулась за смартфоном. Но, открыв глаза и увидев перед собой выпуклое стекло вертолёта, расколотое пополам, Элис поняла, что все было наяву. И смартфон здесь не ловит.

Пилот, пробитый острыми сучьями, так и сидел рядом, и в затемнённом визоре его шлема, как в зеркале, Элис увидела себя – растрёпанные волосы, царапину на подбородке, испуганные глаза.

Она отстегнула ремень безопасности, пошевелилась и вскрикнула – правую ногу словно прижгло раскалённым железом. Элис посмотрела вниз – так и есть: один из сучьев, распоров обшивку вертолёта, вонзился в ногу и наискосок, сбоку, пробил лодыжку. Правый кроссовок из белого стал красным. Сук торчал из ноги, словно копье.

Или спица. Жёлтая костяная спица, как у бабушки. Она рассказывала, что такими спицами гаитянские колдуны-бокоры пронзают магических кукол, чтобы умертвить своих врагов.

– «Виски с колой я не буду, – шёпотом процитировала Элис куплет из песни их школьной рок-группы „Пьяные дьяволы“, – я не блядь, я кукла вуду».

Она все же достала смартфон – как соломинку, но лишь для того, чтобы убедиться: сети в здешних местах нет от слова «вообще». И тогда Элис заплакала, тихо и обречённо. Как в детстве.

А ведь ещё сегодня утром всё было хорошо! День рождения, изумрудная лужайка перед ранчо, улыбающаяся мать, торт в шесть этажей, съехавшиеся родственники и друзья…

Хлопали дверцы лимузинов, официанты из «Линкольна», облачённые в белоснежные ливреи, отвешивали поклоны, в бокалах «Кристала» играло солнце, и жизнь казалась Элис прекрасной и удивительной.

И какой только черт дёрнул её поругаться с отчимом? Нет, с подарком мистер Гейдж-младший, владелец компании «Бойль, Гейдж и К», конечно, перегнул, но можно было и смолчать.

Элис в свои восемнадцать мечтала о красном «BMW»-купе, чтобы вместе с Крис мчаться на нем целый день вдоль океана, закинув под язык «маленького синенького друга», и ни о чем не думать. Вот это было – кайф. Вот это, а никак не сертификат на продолжение обучения в главном университете Восточного побережья. Образование – это, безусловно, прекрасно, но…

Но пошло оно к черту вместе с отчимом и его грёбанными деньгами!

Вдобавок мистер Гейдж пребывал в расстроенных чувствах – что-то там опять случилось на бирже – и подогревался виски. В общем, слово за словом, как тропинка кошачьих следов на песке – и Элис, побагровевшая от злости, выпила залпом стакан этого самого виски, мерзкой торфяной гадости за пятьсот долларов бутылка, бросилась в дом, схватила сумочку, забралась в вертолёт, арендованный для прогулок, и приказал пилоту: «Погнали из этого гадюшника!»

Шестиместный «Робинсон» поднялся над ранчо, над лесом, слева повисли дымы Йеллоустонской долины, и Элис увидела Скалистые горы – мрачные, зазубренные, словно клыки неведомого чудовища. Она раньше никогда не была в горах – детство её прошло далеко отсюда, в Канзасе, а когда мать вышла за мистера Гейджа, они поселились в его доме в Нью-Джерси и лишь раз приезжали сюда, в «прямоугольный» Вайоминг, на ранчо. Но в тот раз шёл дождь, и Элис практически не выходила из дома.

Она попросила пилота направить вертолёт к горам, а потом они летели над скалами, спускались в ущелья, переваливали через седловины между утёсами, и ветер пел в сверкающем диске винта. Элис забыла все обиды и огорчения. Словно вернувшись в детство, она расширившимися от восторга глазами смотрела на серые громады скал, зелёные башни кедров, белые речные потоки и пёстрые склоны гор, похожие на индейские одеяла.

А может быть, это просто «маленький синенький друг», принятый накануне, в компании с выпитым виски грел ей душу и веселил кровь, кто знает?

Ни Элис, ни пилот не увидели, как у них за спиной из-за зазубренного хребта выползла тяжёлая, чёрная, похожая на чернильную кляксу, туча. Опомнились они, когда первая молния разорвала небо у них над головами, но было уже слишком поздно. Налетевший шквал потащил хрупкую стрекозу «Робинсона» на скалы, пилот был вынужден подниматься выше, и тут буря обрушилась на них всей своею мощью.