Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники - [76]

.

Интересно, что именем Петра в народных рассказах принято называть комические персонажи, сопровождая его обидными и насмешливыми эпитетами, например «глупый Петр» («dummer Peter»), «лживый Петр» («Lügenpeter»).

29 июня как в один из дней обрядности солнцеворота в Верхней Австрии и Каринтии зажигали костры — «огни Петра» («Petersfeuer»). Известен был и обычай сжигать соломенное чучело — «Петерль», по-видимому перенявшее имя святого.

Обрядность летнего солнцеворота как бы завершалась 4 июля днем св. Ульриха. По народным представлениям, его деятельность как защитника от гроз, патрона скота в сущности повторяла функции св. Петра. Интерес представляют связанные с его днем следы культа воды — почти все «святые» места его имеют священные источники^{528}.

Женскую параллель св. Петру как «госпожа погоды» («Wetterfrau») представляет св. Маргарита. По народным приметам, дождь в ее день — плохая погода в течение двух недель. Отсюда и поговорка: «Маргарита и Магдалина (22 июля) редко красивы» («Margaret und Magdalen sein seltenschen»). Вместе с тем верили, что Маргарита может причинить зло, а потому вся ее неделя считалась опасной и сопровождалась запретами работать. Ее народные названия — «злая Маргарита», «жирная Гретль», «чучело из сена». Последнее прозвище, вероятно, было связано со временем сенокоса. «Роковой» репутацией она была обязана своей связи в народных верованиях с мертвыми, якобы присутствуя при умирающих. Считали, что в смертный час неустанно звонит колокол св. Маргариты. Легенды рисуют ее проносящейся по воздуху на белом коне, подобно древнегерманским валькириям^{529}.

Для июля — месяца созревания плодов — характерно развитие в прошлом культа женских покровительниц плодородия. Следы этого культа отразились в почитании католических святых: Маргариты, Вильгефортис, особенно богоматери. Среди вотивов, приносимых паломниками в памятные места, часты восковые и железные фигурки ежа и крота как символов родовых мук.

К покровительницам плодородия причисляют св. Анну (26 июля), культ который получил особую популярность в Австрии. С конца XVIII и в XIX в. имя Анны стало одним из самых распространенных женских имен. Сам ее день превратился в общественный праздник именинниц с театральными представлениями, балами, подарками^{530}.

Летом пастухи со скотом и косцы сена находились в горах и передвигались с места на место; различные опасности подстерегали их, угрожая всему благосостоянию крестьян. Это нашло отражение в почитании святых покровителей путников, защитников от внезапной смерти — св. Христофора и св. Якоба (26 июля). Изображения этих святых часто можно видеть на дорогах, в росписи, украшающей стены домов. В последнее время «специализация» св. Христофора расширилась, он превратился и в патрона автомобилистов. В Нижней Австрии в этот день ежегодно совершается «освящение» автомобилей^{531}.

Кульминационным пунктом летней обрядности, особенно у скотоводов, был конец июля — как «середина лета» («Mittsommer»). Позднее оно было вытеснено ближайшими днями католических святых — Якоба и Анны, при этом их имена в народе объединяли в одно. В альпийских районах еще недавно в эти дни устраивались большие празднества со сборищами молодежи на горных лугах, зажиганием костров, танцами и пиром. Это время служило вехой и для молочного хозяйства, так как считали, что с этого времени начинают уменьшаться удои коров. «Святые Анна и Якоб опускают палец в молоко, Лоренц (10 августа) — всю руку, а Бартль (24 августа) выпивает его почти целиком» («Der Jågges woakt’n Finger in der Milch und der Lorenz die gånze Hånd, und der Bartl trinkt sie går aus»), — говорила народная пословица. Так как этот день служил серединой лета, то по его погоде судили о будущей зиме: «Если Якоб хороший, зима будет холодной, идет дождь — будет снежной» («Ist Jakobi schean, werd a kålter Winter, regnet’s, so werd viel Schnea») и т. д.^{532}

Август в древности называли «месяцем урожая» («Erntemonat»), а в значительной части Австрии и окончанием его: «Несжатый овес сломает Бартль» («Wenn der Hafer noch nicht geschnitten ist, knikt ihn Barthl») или: «Что август не сварит, того сентябрь не испечет» («Was der August nicht koch, not der September nicht braten»). В некоторых районах жатва продолжалась и в сентябре^{533}.

Несмотря на тяжелую работу, последние дни жатвы как завершающие труд носили праздничный характер. Участие в уборке принимали все члены семьи, не занятые в покосе сена и выпасе скота, а в некоторых районах на это время нанимали жнецов.

Ряд обычаев окружал эти работы; большинство их ушло в прошлое, в частности, с введением сельскохозяйственных машин. Центральное место занимали обычаи, соединенные с представлением о духе растительности, духе хлебного поля, приносящем урожай. Во время жатвы, как считали, он постепенно отступал все дальше от жнецов и скрывался в последнем снопе (реже в первом). Распространены были его зооморфные образы: «хлебный козел», «хлебный заяц» (в Штирии), «хлебный петух», «хлебная собака» (в Верхней Австрии), «хлебный волк» (в Нижней Австрии) и т. д. Дух овсяного поля — фантастический образ —