Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники - [22]
Этот весьма важный вывод, конечно, еще нуждается в проверке. Но если вспомнить, что новейшие археологические исследования все более сближают мегалитические памятники с древними солярными культами и даже с какими-то астрономическими познаниями людей неолита, то делается более правдоподобной мысль, что и обычай изготовлять фигуры великанов, символизирующих огромную природную силу, имеет свои корни в той отдаленной эпохе, когда зарождалось земледелие и люди начали поклоняться солнцу.
Гораздо позднее — в конце XIX в. — повсеместными участниками процессий стали «карлики» с огромными головами из папье-маше, встречавшиеся и в прошлые века, но не игравшие заметной роли. Это комические персонажи, но без специального сюжета и без имен; происхождение их неясно. На Иберийском полуострове существуют, как и в других странах Европы, легенды о древних горных духах-малютках, но ни в корпус-кристи, ни в других календарных праздниках, где участвуют «карлики», они не осмысляются как гномы. Скорее всего, они вошли в шествия как дополняющий (по противоположности «великанам») элемент.
Если вспомнить, что в европейском фольклоре карлик, как правило, издревле антагонист великана, а человек в сказках, борясь с великанами, вытесняет образ карлика и в сущности идентичен ему (это взаимозаменяющие персонажи, но роль их одинакова: победа над грубой великаньей силой при помощи ума и ловкости), то резкое увеличение числа «голованов» в процессиях к концу XIX в. вызывает определенную ассоциацию. В это время утверждавшийся позитивной наукой примат рационализма, символизируемый «башковитостью», уже переживал кризис и все чаще встречал либо веселое, либо унылое (в зависимости от страны, от общественных слоев и пр.) отрицание. Разумеется, это лишь гипотеза, но внезапная популярность образа хилого человечка с непомерно большой головой и в площадных игрищах и в рафинированной до безжизненности культуре декаданса (например, графика ранних О. Бердслея, Э. Мунка и др.) позволяет хотя бы предположить единство форм творческой фантазии в различных сферах европейской культуры недавнего времени, что в свою очередь дало бы возможность взглянуть еще в одном аспекте на эту культуру как на некое единство.
При всем том и «великаны» и «карлики», враждебные друг другу, образуют какую-то внехристианскую (по мнению X. М. Гомеса-Табанеры, дьявольскую) цельность, противостоящую хозяину праздника — Христу, символизируемому причастием.
Кроме «великанов» и «карликов», в шествии участвуют еще «лошадки» (caballines): на поясе танцора закрепляется каркас, покрываемый тканью, как лошадь попоной; спереди приделывается конская голова из раскрашенного папье-маше, сзади к каркасу подвешивается хвост из веревок или конского волоса.
Уже в начале XV в. на каталонском празднестве по улицам водили больших сделанных из натянутой на каркас ткани мулов (mulassa) с запрятанными внутри людьми. В некоторых городах Каталонии по дороге в церковь исполнялся торжественный танец с большой позолоченной фигурой орла, которую несли три человека. В поселке Вальс орлу в клюв сажали живого голубя; после празднества голубь продавался с аукциона, а выручка распределялась между тремя танцорами. Желающих купить голубя всегда достаточно — по местному поверью, того, кто съест этого голубя, весь год не оставит удача в делах. В Жероне сохранился пережиток прежних храмовых представлений: как в Севилье и Толедо пляшут seises, так здесь фигуру орла заносят в собор и пляшут с ней. К танцам с орлом относились терпимо и светская и церковная администрация: для первой он аллегоризировал императорскую власть, для второй — евангелиста Иоанна>{120}.
Драконы (dracs) и другая нечисть — разнообразные фигуры, изображающие дьявола и называемые в Галисии кока (Соса), в Каталонии патум (Patum) или кука фера (Cuca fera), а в Португалии даже святая кока (Santa Соса), сродни еще одному знаменитому персонажу процессий корпус-кристи — тараске (Tarasca). Это огромная змея, семиглавая гидра, дракон, открывающий и закрывающий пасть с помощью особого приспособления, как будто стремящийся укусить окружающих. В испанский язык даже вошел глагол tarascar — «кусать», «цапать». Происхождение и самого имени и обычая неясно. Народное провансальское предание связывает чудовище с городом Тарасконом, где тараска будто бы жила в королевском дворце; избавила людей от нее св. Марта.
Астурийские музыканты (XX век)
В Провансе были известны шествия с тараской; в Испании они были запрещены в 1780 г., но еще недавно чучело волочили по улицам в день тела господня во многих городах. В Толедо тараской звали не самое змею, а акробатку, вольтижировавшую на ее спине; эта женщина должна была изображать известную историческую личность — Анну Болейн, любовницу и впоследствии жену английского короля Генриха VIII, ради которой он развелся с Каталиной Арагонской, чем (в дополнение к отступничеству от католицизма) оскорбил испанцев. В Гранаде тараску также изображает женщина в модном наряде, сидящая на спине дракона>{121}. Этот вид тараски, как и толедский, несомненно, отражает попытки приспособить народный обычай к теме дня: и «Анна Болейн», и «модница» представляют собой «блудницу вавилонскую» Апокалипсиса (XVII, 3–6), едущую верхом на драконе и олицетворяющую грешный мир.
