Календарные дни - [13]
— Бросили машину бесхозно — как не пощупать ее, — сильно обрадовался догадке Четвертый вместо того, чтобы помалкивать и не тянуться с дуростью к людям.
— Откуда здесь люди? — живо вцепился в жертву Гагаров. — Сам ты что делал до зверя?
— Ждал, как и все, — сообщил Четвертый. — Мне смешны ваши подозрения.
— Надо полагать, что здесь смешно всем, кроме меня, — Гагаров переводил взгляд с лица на лицо.
Мы начали поиск чужих следов вокруг машины, хотя тут их было столько, сколько в выходной лыжный день вокруг лотка с горячими пирожками, углублялись в лес и ничего не находили и не могли сыскать — слишком большой лес был, и дорога вдоль высоковольтки облюбована была не только нами, а если еще тут человек был в мягкой обуви! Пока мы шарили на местности, я все глядел на Третьего, как влюбленная восьмиклассница, но тот бродил колода колодой, и весь его невинный, услужливый к чужой беде облик как бы советовал мне — не лезь, братец, с домыслами пустыми, ищи следы ревностнее, но я чувствовал, что если они и отпечатались, то совершенно в другом месте. Меня так и подмывало прямо заговорить об этом, но мешала справедливая мысль о напрасном поклепе на невинного человека, я ведь и ошибиться мог, потому что не видел ничего своими глазами. А Симон все время лип к Гагарову, внимательно слушал и время от времени испускал такие пронзительные и жалостливые крики, что я стал всерьез подумывать — не его ли и дружков иже с ним это рук дело. В такие моменты Гектор Семенович чмокал губами, а егерек с новой силой порскал по следам усердной подружейной. Когда цепь рассыпалась в морозном гулком лесу и охотники потеряли друг друга из виду, я побежал, путаясь в сугробах с каркасами из валежника, в ту сторону, куда исчез Третий.
Третий стоял у толстой сухой сосны по колено в снегу и сточенным к концу ножом строгал кору. Услышав шаги, он быстро обернулся, не вложив нож в чехол, и на лицо его съехало с ближайшего сука выражение скуки.
— Скажи, что пошутил! — с ходу обрушился я, надеясь, что он расколется от неожиданности, — я шанс давал ему и ошибся в надеждах.
— Ты что мелешь? — помедлив чуть, сказал он и шагнул ко мне.
Он был выше меня и крепче, но тогда мне было все равно.
— Вы обвиняете с легкостью погромщиков, — усмехнулся он, поняв мой жест, и мою решимость, и мои сомнения. — Лучше, если насчет шутки обмолвишься о себе.
— Ладно, — ответил я. — Но волк заглядывал тебе в дуло, а ты не стрелял — тебя на номере не было.
У меня хватило бы решимости сцепиться с ним, а фактов недоставало, и я сдуру стал намывать ему свои подозрения.
— Досказывай, — подбодрил он.
— Ты не успел вернуться, — закончил я, дрожа от желания ввязаться в свару. — Бегал куда-то и не поспел к зверю.
Он понял, что больше я ничего не знаю, вернее, что вообще не имею права говорить, аккуратно вложил нож в ножны и пошел, не оглядываясь и не убыстряя шага. Нет, оглянулся, я замер. Но он растопырил пятерню.
— Пятеро, — как бы в замешательстве сообщил он. — Столько охотников могло пошутить с командиром, не исключая и тебя, газетчик.
Когда я вернулся к машине, Симон уговаривал Гектора Семеновича не волноваться насчет деревенских жителей: если кто-то из них взял, то завтра станет известно околотку.
Поднялся ветер, сильно мело, и в лесу стало неуютно. Мы ехали знакомым зимником, не глядя друг на друга, а уж о волках ни гу-гу.
Дорога упиралась клинком в подъем, стиснутый тайгой, и я уловил слабые повторяющиеся звуки, точно за обледеневшим брезентом всхлипывала в мартовской охоте голубка. Но только дошли до сознания эти стоны, — Шестой пал на Гагарова, сбив ему пестрый малахай, и стал душить, тяжело выкрикивая: «Ты… подстроил! Крыса!». Мы еле растащили мужиков, а потом успокаивали и слабонервного, и Гагарова, смиренно растиравшего шею, и Третий пробормотал в сильном волнении, что за такие всплески надо монтировкой бить по ушам, хотя и этого мало. Ошеломленные, все замолчали, и тогда я сказал наконец, прямо повернувшись к Третьему, потому что крепиться было невмоготу и незачем и рассуждать, ошибся я или нет:
— Верни вещь, которую взял. Сейчас возвратимся и облазим всю местность, начиная с Первого номера — но хотелось бы начать с твоего.
— Ответишь за клевету! — глухо произнес Салтыков, но развернул машину.
Пришибленный Маковкин заквакал на всю тайгу, пуская изо рта маленькие липкие пузыри. Хохотала придурь, стучала себя по коленкам и кричала, что за те же самые деньги — сразу две облавы.
К номерам прибыли в кромешной тьме. Никто не остался в машине — пошли на Первый номер, включив карманные фонарики.
И это сколько же нам предстояло снегов переворошить по морозу?
ЗИМНИК
Нетипичная история
В последнее время, если больных не было, Екатерина Исаевна садилась у окна и безучастно глядела во двор. Знакомые никогда раньше не видели ее — еще не старую женщину с серыми выразительными глазами — такой рассеянной. На короткое время она оживала, но оживление было скорее тревожным и вопросительным.
Случилось же то, что Екатерина Исаевна, ранее не любопытствующая ничем, кроме внутренних болезней человека, вдруг очнулась.
Такое вольное или невольное прозрение случается почти со всяким человеком, только иные не замечают, а другие, попав раз впросак, быстро переключаются на другое — более жизненное и полезное.
Городской школьник приезжает на летние каникулы к своему дяде — колхозному ветеринару. Не прост деревенский Айболит — к нему прилетают лечиться созвездия Гончих псов, Лисица и Единорог… Помогая дяде, мальчик знакомится с благородной профессией звериного доктора, узнает целебные свойства уральских трав и растений.Книга адресуется школьникам младшего и среднего возраста.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.
Устои строгого воспитания главной героини легко рушатся перед целеустремленным обаянием многоопытного морского офицера… Нечаянные лесбийские утехи, проблемы, порожденные необузданной страстью мужа и встречи с бывшим однокурсником – записным ловеласом, пробуждают потаенную эротическую сущность Ирины. Сущность эта, то возвышая, то роняя, непростыми путями ведет ее к жизненному успеху. Но слом «советской эпохи» и, захлестнувший страну криминал, диктуют свои, уже совсем другие условия выживания, которые во всей полноте раскрывают реальную неоднозначность героев романа.
Посвящается священническому роду Капустиных, об Архимандрите Антонине (Капустина) один из рода Капустиных, основателей и служителей Батуринского Преображенского храма. На пороге 200-летнего юбилея архимандрита Антонина очень хочется как можно больше, глубже раскрывать его для широкой публики. Архимандрит Антонин, известен всему миру и пришло время, чтобы и о нем, дорогом для меня, великом батюшке-подвижнике, узнали и у нас на родине – в России-матушке. Узнали бы, удивились, поклонялись с почтением и полюбили.
Дрессировка и воспитание это две разницы!Дрессировке поддается любое животное, наделенное инстинктом.Воспитанию же подлежит только человек, которому Бог даровал разум.Легко воспитывать понятливого человека, умеющего анализировать и управлять своими эмоциями.И наоборот – трудно воспитывать человека, не способного владеть собой.Эта книга посвящена сложной теме воспитания людей.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Как зародилось и обрело силу, наука техникой, тактикой и стратегии на войне?Книга Квон-Кхим-Го, захватывает корень возникновения и смысл единой тщетной борьбы Хо-с-рек!Сценарий переполнен закономерностью жизни королей, их воли и влияния, причины раздора борьбы добра и зла.Чуткая любовь к родине, уважение к простым людям, отвага и бесстрашие, верная взаимная любовь, дают большее – жить для людей.Боевое искусство Хо-с-рек, находит последователей с чистыми помыслами, жизнью бесстрашия, не отворачиваясь от причин.Сценарий не подтверждён, но похожи мотивы.Ничего не бывает просто так, огонёк непрестанно зовёт.Нет ничего выше доблести, множить добро.
Установленный в России начиная с 1991 года господином Ельциным единоличный режим правления страной, лишивший граждан основных экономических, а также социальных прав и свобод, приобрел черты, характерные для организованного преступного сообщества.Причины этого явления и его последствия можно понять, проследив на страницах романа «Выбор» историю простых граждан нашей страны на отрезке времени с 1989-го по 1996 год.Воспитанные советским режимом в духе коллективизма граждане и в мыслях не допускали, что средства массовой информации, подконтрольные государству, могут бесстыдно лгать.В таких условиях простому человеку надлежало сделать свой выбор: остаться приверженным идеалам добра и справедливости или пополнить новоявленную стаю, где «человек человеку – волк».