Календарь капельмейстера Коциня - [7]

(С этого и начались его невзгоды, огорчения и неудачи.)

«Это же старая история! — выслушав рассказ, подумал Гунтар. — Теперь последуют действия, соответствующие заранее разработанной схеме. На этот раз схема будет такая.

Лиана невинная принцесса, заколдованная и испорченная духом тьмы — господином Зингером. Все свои силы и даже саму жизнь Каспар отдаст, чтобы одолеть власть тьмы, освободить принцессу и вернуть ей утраченную невинность.

Встречали вы человека более самонадеянного? Ведь он сознательно лезет в огонь».

Прошла всего одна неделя, как Каспар уже начал осуществлять свою idée fixe — сделать еще отпущенные Лиане дни как можно более содержательными и приятными, не требуя ничего взамен. Он навещал больную дважды в день: до обеда и после ужина. Читал ей воспоминания Сары Бернар, развлекал. Регулярно приносил цветы из санаторного сада. Придумал нечто вроде игры: Каспар раздавал Лиане роли, о которых она мечтала. Наконец-то она получила возможность сыграть Нору и Сольвейг, Офелию и Дездемону, мадам Sans Gêne и Манон Леско. Она выучила на память почти всю длиннейшую «Марселину Невермор». Естественно, это были только монологи… Когда Лиана кончала монолог, Каспар кричал «браво», аплодировал как бешеный и, весь сияя, просил повторить еще раз. На следующий день Каспар, импровизируя, пересказывал ей критические статьи, якобы прочитанные им в газетах. И как же там превозносилась она, «очаровательная, неповторимая Лиана Лиепа»!

После этого вкусившая счастья Лиана безмятежно засыпала. Во сне спектакль продолжался. Ее вызывали двадцать раз подряд. В конце концов Лиане приходилось бежать через служебный вход в переулок, потому что иначе нечего было и думать избавиться от назойливых поклонников.

Но однажды вечером Лиана извинилась и попросила Каспара на следующий день не приходить к ней. К ней в гости приедет господин Зингер. Лиане было бы очень неприятно, если бы гость застал здесь Каспара и вообразил бог знает что… Как втолкуешь господину Зингеру, что Каспар Коцинь для нее ничего не значит, то есть что для нее Каспар Коцинь абсолютно безразличен. Но вечером он должен забежать, новостей будет с три короба.

Каспар ушел как в воду опущенный. Ведь он же для себя ничего не требовал — нет, абсолютно ничего. Каспар не считал нужным использовать их частые встречи, чтобы сблизиться с Лианой, нет-нет! Но мысль о том, что завтра у нее будет гостить господин Зингер, что он будет навязывать ей свои чувства и бог знает что еще, потрясла Каспара. Он оберегал девушку, хранил ее, берег, пытался высвободить из-под влияния, которое имел на ее душу этот господин Зингер, и вот, оказалось, все пошло прахом. Влажно-карие глаза лани завтра будут глядеть не на спасителя своего, а на погубителя.

— Шпик, шарлатан, обманщик и администратор! — проклинал его Каспар.

Уже одна мысль о том, что господин Зингер сидит на кровати Лианы, сводила Каспара с ума. Весь день он пробродил по калниенскому парку, бегом взобрался на холм, где находилось древнее городище, и именем древних земгалов поклялся отомстить. Кому? Этого он и сам не знал…

— Любое событие надо оценить трезво, — успокоившись и вернувшись домой, сказал себе Каспар. Он кое-что придумал. В последующих беседах с Лианой Каспар обращался к проблемам морали и этики. Намеренно и ненамеренно он вставлял в свои рассказы отвратительных подлецов, которые, хотя и притворяются друзьями, но на самом деле законченные живодеры и совратители душ человеческих. Им все равно, как именно подлизаться, они и любезности расточают, и цветы дарят, и коробки конфет.

— Пожалуйста, возьмите еще одну! — говорит Лиана. — Это гегингеровская карамель и ириски. А про господина Зингера не говорите так, он все-таки мой ангел-хранитель. Уже условился с доктором: скоро меня отпустят из санатория.

(Во время этой болтовни Лиана запихнула в рот Каспару целую пригоршню гегингеровских ирисок. Он жует и слушает, а Лиана продолжает.)

— Как хорошо, что господин Зингер даже не догадывается о существовании некоего Каспара Коциня, — это я вчера проверила… а не то бы уж он подложил вам свинью. Так что будьте умником, не лезьте в бутылку со своей моралью. Вы мне нравитесь, я даже немножко втюрилась в вас, ша! Но от такой любви мало проку, я о подобных вещах не думаю… еще ириску, господин Коцинь! Знаете что: администратор предлагает мне меблированную квартиру. На всем готовом. Где-то на Елизаветинской или в районе Стрелкового парка. Пока он будет на работе, вы меня разок-другой навестите, не правда ли?

— Она аморальна! — выходя из комнаты, обессиленно шепчет Каспар. — Абсолютно аморальна. Как я могу вырвать из-под власти темных сил принцессу, вовсе не жаждущую избавления? Как?

Гунтар Меднис слушал и ухмылялся. Он уже представлял себе конец этой истории.

Каспар выдал Гунтару еще один секрет. Чтобы понравиться Лиане, он целую неделю морщился, но жевал ириски господина Зингера (время военное, сладкое можно получить только по знакомству). Он просил Гунтара не считать, будто тем самым превратился в мелкого сутенера. Со стороны это, может быть, выглядит отвратительно, но все это Каспар делал с возвышенной целью: медленно и терпеливо одолевать темные чары господина Зингера… И в конце концов он их одолеет!