Календарь капельмейстера Коциня - [21]
Вот тебе и сердечный друг!
КУПАЛЬНЫЙ СЕЗОН В МАЙОРИ В ПОЛНОМ РАЗГАРЕ
Лиана опять считалась полноправной актрисой театра. Элеонора Бока постепенно ввела ее во все спектакли: серьезно сказывалась нехватка актеров. Конечно, никаких выдающихся ролей ей не дали, но помощница режиссера ежедневно твердила: нет маленьких ролей, есть только большие актеры, или наоборот, Лиана уж точно не помнит.
Ради двух-трех фраз ей целый вечер надо томиться в театре!
Лиана сидела в гардеробе, поджав губы, неразговорчивая. С другими актрисами вообще ни в какие беседы не пускалась. Она рассорилась с господином Зингером. Несмотря на свои обещания, администратор ей ничем не помог. Не помешал Даугавиетису отдать роль Марии Стюарт ненавистной примадонне, а Елизавету поручил играть какой-то только что окончившей театральное училище шпингалетке. Разве это не явное издевательство? Стали поговаривать, что господин Зингер скоро уедет в Германию. Стало быть, меблированные комнаты на всем готовом тоже были сплошным надувательством. Лиана прямо в глаза сказала администратору, чтобы впредь он не пытался к ней приставать.
Все темные силы этого мира действовали заодно, чтобы Лиана душой и сердцем привязалась к Каспару. Чтобы называла она его своим любимым и единственным, чтобы стояла на том, будто никогда и не думала всерьез перебираться в квартиру администратора.
— Земля и небо могут обрушиться, но мы навеки будем вместе! — сказала она Каспару, и Каспар от счастья не знал, что ему предпринять.
В его комнату у дяди Фрица они пойти не могли, поэтому уговорились встретиться утром (это был свободный от спектаклей понедельник) на вокзале и поехать в Майори. Лиане захотелось побродить по воде (врач строжайше запретил ей купаться). Когда они поднялись на юрмальский перрон, там уже стоял поезд на Кемери.
— Дальше Дубулты сегодня не поедем! — крикнул им кондуктор, когда они входили в вагон. — Только до Дубулты и обратно!
Торговки клубникой и старички, промышляющие молоком, заняв все скамейки и проходы своей тарой, открыто калякали о последних событиях на фронте.
— Тукум занят. Русские танки в Яункемери до самого моря прорвались. Мешок завязан. Теперь в немецкие земли один только путь — пароходом.
Странное дело, на пляже никак не ощущалась близость фронта. Возле самой воды, раскинувшись на песке, лежали обнаженные люди, главным образом дамы и старики. Несмотря на то что со стороны Кемери поднимались к небу черные хвосты дыма и в окаймленном лесами заливе гудела артиллерийская канонада. Ведь это было так далеко…
— Это учения! — утверждал благообразный старик. — Фронт проходит за городом Шяуляй!
Обывателям втолковывали, что немецкая армия производит некий чрезвычайно сложный и тактический маневр.
Лиана, сбросив туфли, бродила по отмели, копалась в неубранных кучах водорослей и искала янтарь, а Каспар отлично выкупался. К полудню оба зверски проголодались, но кафе в Майори уже не работали, а в магазинах требовались продовольственные карточки, которые они не удосужились захватить с собой. Как быть? Тогда Лиана призналась, что у нее в сумочке сохранилось полкилограмма гегингеровских ирисок, она была весьма бережлива. Каспар хотя и морщился, но ел — ничего другого не предвиделось. Вот так, помаленьку заглушая голод, они поездом вернулись в Ригу. Воздух стал странно тяжелым, насыщенным синеватой мглой. Уже в поезде говорили, что горит Елгава. Скоро они сами убедились в этом.
Идя по мостику через городской канал, они увидели длинную вереницу повозок, свернувшую с Земгальского моста на улицу 13 Января. На телегах, нагруженных вещами, сидели женщины и дети. Седые старики понукали усталых лошаденок. Вся эта вереница едва-едва продвигалась в сторону насаждений. Каспар и Лиана пошли рядом с нею. Вдоль бульвара толпились любопытные. Иногда какую-нибудь повозку останавливали и начинались расспросы. Вскоре люди уже знали, что это беженцы, успевшие покинуть Елгаву до того, как немцы подожгли город.
Потрясенный Каспар слушал: на Добельском шоссе вспыхнули бои, и тогда жандармы стали ходить от дома к дому и бросать в окна бутылки с горящим бензином. Многие погибли в пламени. А этим в последнюю минуту удалось спастись и перебраться через мосты.
Дети, сидевшие в повозках, наспех заваленных вещами, выглядели такими усталыми и жалкими, что у Каспара сжималось сердце. Машинально нашарив в кармане несколько гегингеровских ирисок, Каспар протянул их мальчонке, сидевшему на задке телеги, но мальчуган не взял их. Тогда Каспар попытался отдать конфеты его сестренке, но та, не глядя, оттолкнула его руку, и ириски упали на мостовую, где и были растоптаны лошадиными подковами.
«Каспар слишком сентиментален, — подумала Лиана. — Таким он мне совсем не нравится. Зачем заглядывать беде в глаза, да к тому же столь неловко и глупо вмешиваться?»
Лиана быстро простилась и попросила Каспара спокойно идти домой. Как ни странно, она все еще не хотела, чтобы музыкант провожал ее до Чиекуркална и познакомился с ее матерью. Вот так они и расстались.
Когда Каспар вернулся домой, у него прямо глаза на лоб полезли. В прихожей дядя Фриц и дворник Фигис заколачивали огромный ящик, а грузчики таскали коробки и чемоданы.
Маргера Зариня знают в Латвии не только как выдающегося композитора и музыкального деятеля, но и как своеобразного писателя, романы и рассказы которого свидетельствуют о высокой культуре их автора. Герой совершенно необычного по форме и содержанию романа «Фальшивый Фауст» имеет, очень условно говоря, много прототипов в мировой литературе, связанной с легендой о Фаусте. Действие романа происходит в разные исторические эпохи, насыщено увлекательными приключениями и острыми ситуациями.Целиком посвящен нашему времени роман «Сыновья».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».