Календарь антирелигиозника на 1941 год - [65]
Порфирий не был безбожником, но его критика «священного писания» и христианских догматов не утратила значения до сих пор.
Помещаем отрывок из книги Порфирия «Против христиан»:
«Неразумно, если за всеобщей гибелью последует воскресение, если… (бог) воскресит того, кто умер, скажем, за три года до воскресения мертвых, и одновременно с ними — Приама и Нестора[19], умерших за тысячу лет до того, и других, еще более древних, со времени происхождения человека. Если кто захочет принять во внимание еще одно соображение, он убедится, что учение о воскресении полно глупости: многие часто гибнут в море, и их тело становится добычей рыб; многие съедены зверями и птицами: как же возможно, чтобы тела их восстали из мертвых? Давай, разберем сказанное подробнее. Скажем, кто-нибудь потерпел крушение; затем его тело съели морские рыбы, затем рыбаки выловили их, съели, затем были убиты и съедены собаками; когда собаки умерли, вороны и коршуны целиком их сожрали. Как же теперь восстановить тело потерпевшего крушение, растворившееся в таком количестве животных? Да и другие, опять-таки то уничтоженные огнем, то искрошенные червями, как могут вернуться снова к прежнему состоянию? Ты скажешь мне, что для бога это возможно; но это неправда: бог не все может. Он никак не может сделать так, чтобы Гомер не был поэтом и чтобы Троя[20] не была взята; когда мы складываем дважды два и получаем четыре, он не может сделать, чтобы получилось сто, даже если бы он так решил. Бог, даже если бы пожелал, не может стать злым и, будучи благим по природе, не мог бы согрешить… Подумай и о том, как бессмысленно было бы, если бы творец смотрел равнодушно, как небо, выше которого по красоте никто ничего вообразить не может, плавится, звезды падают, земля гибнет, и стал бы воскрешать истлевшие и сгнившие тела людей, в том числе кой-какие тела приличных людей, но и другие тела, бывшие и до смерти неприятными, безобразными, противными. А если б даже он мог легко воскресить людей с подобающей внешностью, то земля не в состоянии предоставить место для всех умерших от возникновения мира, если б они воскресли».
Травля Л. Н. Толстого православными попами
С начала 80-х годов прошлого столетия на литературно-публицистическую деятельность Л. Н. Толстого стали обращать внимание «святейший» синод и правительство. В небольших книжках «О церковном обмане», «О веротерпимости», «Письма к священникам» и, особенно, в романе «Воскресение», в которых Толстой резко критиковал православную церковь, попы усмотрели не только «подрытие корней христианской веры, но и призыв к всеобщему перевороту», как говорил в своем поучении херсонский и одесский епископ Никанор.
Первым «разоблачителем» Толстого был епископ Никанор. В брошюре против Толстого этот поп-погромщик вопил:
«Далеко ль ушел граф Толстой от французских якобинцев, провозгласивших всеобщую свободу, равенство и братство? Чем граф Толстой отличается от Герцена, от Чернышевского, от Добролюбова и от всех этих ходоков в народ…». Вывод архиепископ делал тот, что Толстой «помешался в уме».
Поповская клевета была поводом к составлению министром внутренних дел доклада царю о заключении Л. Н. Толстого, как «поврежденного в уме», в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь— одну из самых ужасных тюрем самодержавия. В каменных мешках монастыря, куда не проникали свет и чистый воздух, заживо гнили люди, заключенные за «умствования, направленные против веры и церкви».
22 февраля 1901 г. во всех церквах было прочитано решение синода об отлучении Толстого. Толстой, случайно проходивший в то утро мимо церкви, услыхал крики толпы, покидавшей богослужение: «Вот дьявол в образе человека!».
Фанатики и кликуши, распаляемые проповедями попов, начали подумывать и об убийстве писателя.
Отлучение и травля Толстого попами возбудили негодование всех передовых людей России и ненависть рабочих к попам.
Попы называли Толстого «безбожником». Но безбожником он никогда не был. Его критика религии была половинчатой и непоследовательной. Вместо официальной религии, которую он называл «грубым суеверием», Толстой пытался ввести новую, «очищенную» религию, пропитанную ханжеским духом непротивления злу насилием, рабской покорности эксплоатируемых перед эксплоататорами. Это — самая слабая сторона произведений Толстого.
«Зачем бог сотворил таких людей, которые делают зло и оттого несчастны? Почему, если уже бог содействует благу тварей, он содействует так слабо, что люди, несмотря на его содействие, делаются несчастными? Почему это положение человека, приводящее его к несчастью, после искупления, долженствовавшего избавить от этого человека, осталось то же, и люди, несмотря на содействие промыслителя бога, опять делают зло и погибают? На все эти простые вопросы нет ответов. Единственный ответ это — слово „попускает“. Бог попускает зло. Но зачем он попускает зло, когда он благ и всемогущ? На это богословие не отвечает…».
Л. Н. Толстой
Великий безбожник
В 1789 г. умер знаменитый французский материалист, воинствующий безбожник Поль Гольбах. Он жил и боролся накануне Великой французской революции. Вся власть во Франции принадлежала тогда дворянам и попам.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.