Каланы возвращаются на берег - [66]

(Пришлось бросить карандаш и сбегать к клеткам, водной из них бобры что-то слишком расшумелись. Оказалось — драка. Самец и самка, посаженные вместе только перед отправкой, сейчас, взбудораженные близостью реки и других бобров, вцепились друг в друга. Разнял их при помощи деревянной лопаты и разделил сетчатой перегородкой…)

11 сентября. 12 часов. Пишу, лежа на клетках с бобрами. Клетки стоят в три ряда в большой лодке. Постелив сверху палатку и телогрейку, можно удобно лечь, заносить в дневник сведения о водоеме, свои наблюдения. Гребцы медленно, сильными рывками, не торопясь, гонят лодку вверх по реке, течение не очень сильное, движемся довольно быстро. С утра и я порядком потрудился вместе с рабочими, но сейчас мы достигли участка водоема, пригодного для жизни бобров; надо составить о нем полное представление, описать по определенной схеме.

Речка (она называется довольно странно — Агитка) мне нравится. Она не очень широкая, но глубина почти везде не меньше 2–3 метров; узких участков с быстрым течением почти нет. Много водных растений, которые бобры поедают с большим удовольствием: кубышка, кувшинка, различные рдесты. Но особенно хороши осиновые заросли по берегам Агитки; стройные зеленокорые осинки стоят плотно, густо, теснят друг друга. Душа радуется за бобров — столько хорошего корма найдут они здесь. Высокие берега, довольно круто спускающиеся к воде, очень удобны для устройства нор…

15 часов. Час назад встретили первый залом — типичную принадлежность глухих сибирских и северных лесных рек. Поперек всего русла лежат наваленные беспорядочными грудами стволы деревьев, принесенные сюда течением. На многолетних завалах (есть и такие) образовались сплавины, выросли травы — целый плавучий бастион на пути путешественников. Этот участок Агитки довольно часто посещается местными жителями, поэтому в заломе у берега проделан узкий проход для их маленьких лодочек. Но наши огромные, по здешним масштабам, лодки сразу же застряли. Пришлось браться за топоры и пилы. В тесноте, среди стволов и сучьев, работать одновременно могло не больше четырех человек. Поэтому я взял спиннинг, прошел немного вперед по берегу и сделал несколько забросов. С третьего заброса под корягами, в глубоком омутке, блесну схватила щука. Затем почти одна за другой еще три, стандартные, весом около полутора килограммов каждая. Две сошли с блесны, причем одна здоровая. Ловить стало скучно. Подошла пробившаяся через залом лодка, и мы поехали дальше.

Вечер. Вновь все дневные дела позади, вновь я у костра, посреди нашего небольшого, мирно спящего лагеря, но писать трудно: ломят плечи, саднит рука, ободранная вовремя форсирования очередного залома. Четыре препятствия одолели мы сегодня, но старожилы говорят, что это только начало. Завтра, когда мы достигнем притока Агитки реки Большой Ик, начнется настоящая целина: по Ику никто не ездит.

Сегодня начались неприятности. Два молодых бобра, не выдержав многодневной дороги, пали. Еще двух, очень слабых, мы выпустили в большой тихий затон по левой стороне Агитки. Хоть небольшой, но шанс на то, что бедняги на воле оправятся, выживут…

На ужин была уха; вдвоем с Владимиром (местный охотовед) мы за полчаса натаскали еще 7 щук. С усталости аппетита почти не было. Но, однако, спать, спать…

13 сентября. Первый день невероятно трудной дороги по Большому Ику позади. Вчера было не до записей; пробирались через бесконечные завалы, рыли временные норы для выпускаемых зверей (выпустили еще три пары из числа ослабевших). Под вечер, разбирая завал, я и двое рабочих упали в воду. Подвела сгнившая верхушка осины, на которую мы неосторожно встали втроем. Мне повезло: уцепился за сук и намок только по пояс, а ребята приняли настоящую ванну, да еще такую холодную. Пришлось на час раньше положенного делать остановку, сушить вымокшую одежду.

Большой Ик — любопытная речушка. В первый раз мне приходится плыть там, где ни разу до этого не проходила ни одна лодка. Ширина русла — около десятка метров, но кустарники, свешивающиеся над водой, крадут у реки еще пару метров. Поэтому наши весла то и дело цепляются за берега и кусты. По правобережью часто встречаются большие поляны, покрытые высокими, по грудь человека, травами. Лужайки эти совершенно девственны, лишь иногда медвежьи да лосиные тропы, рассекая густой травостой, выходят к воде.

Заломы встречались через каждые 200–300 метров. Они здесь не такие мощные, как на Агитке, поток весенних вод слабее и не может стащить в одно место крупные деревья. Но многочисленность этих препятствий, необходимость растаскивать их почти до основания — иначе не пройдут лодки — чуть не ввергли нас в уныние. Адская работа. Ползли как черепахи.

Наконец-то старший группы приказал начать плановый выпуск бобров. За вторую половину дня дали свободу еще четырем парам узников. Один зверь пал. Да-a, трудно дается бобрам такая долгая дорога. Вагон (если не считать жары) и лодка — еще полбеды, а перевозка на автомашинах может совсем доконать.

Ведь выгрузившись в Тюмени, мы сутки ехали на машинах до Тобольска, а затем, уже по совершенно немыслимой грунтовой дороге, — до Вагая и дальше — к берегу Агитки. Клетки подскакивали на ухабах, машины ревели, преодолевая заполненные жидкой грязью колдобины… По реке бобрам совсем роскошно ехать, не то что по грунтовой дороге.