Каков есть мужчина - [73]

Седрик что-то ворчит, он явно не в восторге от этой идеи.

– В любом случае, – говорит Джеймс, стараясь не замечать собственного разочарования, – давайте поговорим о ваших планах и будем исходить из этого. – Он вручает Седрику визитку, из недавно напечатанных. – Мне хотелось бы, чтобы вы позвонили мне.

После осмотра апартаментов Джеймс ведет Седрика в пафосное модное кафе в деревне и заказывает ему кофе. И смотрит, как тот поедает выпечку – tarte aux fraises[58] – отделяя кусочки вилкой.

Полетт сидит с ними. Она выпила чашку эспрессо и набирает что-то в своем телефоне.

Седрик все же проявляет некоторый интерес к наживке Джеймса – по крайней мере, предлагает проехаться с ним по долине и показать несколько площадок, которые он планирует осваивать.

И Джеймс начинает раздумывать, пока Седрик соскребает вилкой crème anglaise[59] с тарелки, где бы ему достать денег – скажем, пару-тройку миллионов, – чтобы вложить в недвижимость во Французских Альпах. У него есть кое-какие телефоны. Людей, знакомых Дьюти-Фри. Ведь все на самом деле определяют связи. Что бы там ни говорили. Сводить вместе деньги, возможности и снимать проценты. Что-то для себя.

Они едут через долину примерно час. И Седрик, владеющий чуть ли не половиной всей этой земли, то и дело показывает поля, которые принадлежат ему.

На одном из них они делают остановку. Это склон прямо над деревней, где домов меньше и начинаются луга. Седрик говорит, что эта территория принадлежит его семье уже восемьдесят лет – сюда выводили стада сразу после зимовки, пока на пастбищах повыше еще лежал снег. Le pré du printemps[60], так они называют его. Похоже, эту землю он считает самой многообещающей в плане освоения.

– Так что вы, собственно, планируете? – спрашивает его Джеймс.

– Что-то вроде прежнего, – говорит Седрик, имея в виду Chalets du Midi Apartments.

Нет, нет. Забудь об этом.

Джеймс думает о нескольких шале малых и средних размеров. Не больше восьми, расположение хорошее. И многоквартирные дома, где-нибудь посередине. Возможно, десять. Парковка в подвале. Объекты досуга и отдыха. Все по высшему классу. Масса шифера, цинка.

Он прикидывает расходы, стоя по колени в пожухлой траве.

Седрик курит.

– Что насчет планировочных норм? – спрашивает его Джеймс. – Вы знаете кого-то, кто бы мог нам с этим помочь?

Выясняется, что тетка Седрика работает помощницей мэра. Его многочисленное семейство расползлось в местной администрации точно плющ.

– Это превосходная площадка, – говорит Джеймс.

Он смотрит вниз на черепичные крыши деревенских домов: пестрые, яркие, разбросанные в беспорядке. Даже в это время, после полудня, деревня кажется пугающе тихой. Мертвый сезон. Осенью здесь ничего не происходит. Орлы с утра до вечера чертят круги над тенистыми лощинами.

И далеко-далеко поднимаются склоны, поросшие лесом, в тени.

В тиши.

Глава 4

Воскресное утро. Они прогуливаются по Транмер-роуд, мимо домов с террасами, окна которых выдаются вперед точно щеголеватые брюшки. Рядом припаркованы здоровенные черные «ауди», «БМВ»-универсалы, джипы «фольксваген». Пространство между домами и тротуаром отделено низкими кирпичными заборами, а местами – живой изгородью. Ворота, как правило, металлические, ниже пояса. А дальше – дорожка из плитки к узкой входной двери. Джеймс отмечает, что здесь модно помещать номер дома на стекле окошка над дверью, словно темные прозрачные островки в молочной глазури.

Его дом тоже снабжен чем-то подобным. Хотя и поскромнее – цифры просто нарисованы на стекле по трафарету, а не проступают на глазури негативом. Номер уже был там, когда они въехали в дом. Миранда в то время была беременна. В доме царил беспорядок. Старинный газовый камин в гостиной. Разросшийся сад. Слой пыли на всех поверхностях в доме. Раньше здесь жили чьи-то родители, потом они умерли, и дом продали. Он стоил более чем полмиллиона. Поразительно, как мало тебе доставалось за такие деньги – и так повсюду в этой продуваемой ветрами, низинной части Лондона, совсем незнакомой ему, со всеми ее тюрьмами и спортивными площадками.

И огромным пустым небом.

Они заплатили за дом наличными. Миранда заплатила. Открытые пространства, покрашенные в бледные цвета. По саду проложены дорожки, густой дерн, желтые нарциссы. Повсюду галогенные светильники с отдельными выключателями. Все это, надо признать, довольно миниатюрное. Гостиная – улицу скрывают льняные шторы – лишь два шага от стены до стены. За кухонным столом поместится не больше четырех человек. Детская комната такая маленькая, что окно занимает почти всю стену.

А в саду дрожат нарциссы, облака в небе собираются и расходятся.

И это было пять лет назад.

Время идет.

– Томми! – кричит Джеймс, когда его сын слишком забегает вперед. – Том!

Они в конце Транмер-роуд, где она сходится с Магдален-роуд, там стоит начальная школа, а дальше Уэндсвортское кладбище, протянувшееся вдоль железной дороги на Клэпем.

Том ждет его, Джеймс берет его за руку, и они переходят дорогу.

Они приходят на станцию – это ежеутренний маршрут Джеймса. Названия мест в Суррее, которыми испещрено табло, знакомы ему не хуже собственных снов. Они теперь часть его, эти названия: Нью-Молден, Сурбитон, Эшер…