Каков есть мужчина - [40]

Прошло меньше недели с тех пор, как он впервые прошелся по этой улице, от квартиры до магазинов, но этот маршрут уже казался ему до боли знакомым – чем-то таким, что известно ему вдоль и поперек и о чем ничего нового он уже не узнает.

А еще в «Курах-гриль» была девушка. Она всегда находилась там, принимая заказы, но только сейчас он по-настоящему заметил ее. И еще он обратил внимание, когда она принимала его заказ, что ее тихую улыбку, обращенную к нему, он видит уже не впервые. На шее у нее была цепочка с маленьким золотым крестиком, а из V-образного выреза футболки выглядывал кружевной краешек лифчика. Сидя за столиком, он смотрел, как она обслуживает очередного посетителя, как серьезно она держится, как ее рука сжимает ручку, записывая заказ. И ему захотелось узнать, как она смотрит на жизнь и всякое такое. У нее было приятное лицо, хотя сейчас она не улыбалась.

Часть 4

Глава 1

На улице светло, когда он выходит из отеля. Свет. Извечный свет солнца, приоткрывающий пустые улицы, оттеняющий контуры домов, оштукатуренных фасадов. И тишина. Здесь, в самом сердце Лондона, тишина. Не полная тишина, конечно. Настоящей тишины здесь никогда не бывает. Гул самолета в вышине. Воркование голубей, сгрудившихся на карнизе. Деловитый рокот такси по Суссекс-гарденс, мимо отелей с террасами. Из одного такого отеля выходит он.

Он чувствует, что покидает Лондон незаметно, тихо выскальзывая из отеля, пока все еще спят, и шагает с одним небольшим портпледом к площади, где оставил машину. Площадь прямо за отелем, довольно заброшенная. Несколько скамеек и немного зелени в центре. Липкие мощеные тротуары. Машина стоит там одна на пустой парковке. Это не его машина. Чужая. Он ее просто перегоняет. Бросив сумку на пассажирское место, он садится за руль.

Сидит несколько секунд, наслаждаясь безмятежностью уединения. Уединение, свобода. Это почти одно и то же – так ему кажется, пока он просто сидит.

Затем он заводит двигатель, и тишину площади нарушает громкое урчание.

Теперь он понимает, что не знает, в какую сторону ехать. Он прикидывал вчера маршрут, и он казался довольно простым – дорога из Лондона, на юго-восток, к Дувру. А теперь даже найти дорогу к реке, похоже, будет сложно. Он пытается нарисовать путь в уме, улицы, по которым ему нужно будет проехать. Только когда он составил мысленный образ места, куда направляется, и не раньше, он трогается с места.

Он ждет на светофоре на Парк-лейн, с одной стороны от него какой-то фешенебельный отель, с другой – парк, но он сонно смотрит прямо перед собой.

Достигнув реки, он снова в затруднении. Он надеется, там будут указатели на Дувр. Возможность заблудиться слегка нервирует его, пусть это даже не грозит ему опозданием на паром. У него еще уйма времени. Просто у него такая привычка – когда путешествует, рассчитывает время с запасом.

Прошлым вечером он лег спать очень рано. А предыдущим вечером, в пятницу, он гулял допоздна, с Макинтайром, специалистом по германской филологии в УКЛ[29]. И ему пришлось встать пораньше в субботу, чтобы успеть на поезд до Ноттингема и забрать машину от предыдущего «хранителя», пакистанского доктора. (Доктор Н. Хан – значилось в документах.) Он проделал все это в состоянии похмелья, отчего весь день прошел точно во сне – и даже сейчас ощущение было такое, словно это все ему приснилось – все то время, что он провел в гостиной доктора Хана, просматривая базу данных по техобслуживанию под пристальным взглядом хозяйского кота.

Он объезжает Гайд-парк-корнер[30], солнце заливает светом Пиккадилли словно на картине Тернера, дворцы напротив парка частично размыты потоками света.

Он щурится и пытается закрыться от света рукой, как бы отталкивая его.

Макинтайр не очень-то ему помог. Ожидалось, что он просмотрит рукопись, в частности, на предмет голландских и германских аналогий. Они говорили об этом какое-то время, сидя в «лоулэндере»[31]. Макинтайр со своей типичной легкой издевкой всегда норовил встретиться там. Сдвиги в германском произношении в начале Нового времени, к примеру. То, как некоторые наречия…

Он должен сосредоточиться, пока тут проезжает, на схеме улиц вокруг вокзала Виктория.

То, как некоторые наречия оставались невосприимчивыми к этим сдвигам спустя более пяти столетий.

Дорожный поток тянет его сначала в одну сторону, затем – в другую, мимо пустых офисных башен. Он ищет одностороннюю дорогу, которая в итоге выведет его налево, на Воксхолл-бридж-роуд.

Туда.

Нет, Макинтайр оказался не так полезен, как мог бы. Очевидно, он о чем-то умалчивал. Обычная профессиональная ревность. Он не хотел раскрывать слишком много из того, над чем сейчас работал. Поэтому он так и стремился сменить тему беседы. Все время уводил разговор подальше от работы. Интересовался после нескольких стаканов «Дювеля» его «интимной жизнью».

– А как тогда твоя интимная жизнь? – спросил он.

Что ж, он упомянул Валерию. Сказал что-то о ней. Что-то уклончивое.

Светофор на середине Воксхолл-бридж-роуд начинает мигать, пока он приближается к нему, и после секундного колебания он останавливается.

Макинтайр был женат. Или нет? Дети.