Какое оно, море? - [4]

Саша слушает Веру, застыв на месте. Лишь рот полуоткрыт.

— Иногда так два дня штормит или три, а потом вдруг утром проснешься — тишина! — продолжает Вера. — Чуть-чуть слышно, как море плещется. А в воду войдешь — прозрачная! И песок на дне, и камни, и водоросли — все видно. Нырнешь, откроешь глаза под водой — красотища! Я долго могу под водой смотреть.

— А катер как же? — спрашивает Саша.

— Какой катер?

— Ну, пограничный. С этим начальником заставы. Когда шторм, как?

— Ну! Они в любую погоду плавают. Им что! Они знаешь какие смелые!

Теперь Саша задумывается о чем-то. Молчит. Потом вдруг спрашивает:

— А вода там правда очень соленая? В море?

— Вообще-то соленая, пока не привыкнешь, — говорит Вера, — а привыкнешь и не замечаешь, какая она. За день-то знаешь сколько ее наглотаешься! Пока плаваешь и ныряешь. Ух!

— Ну какая она все-таки? Как суп пересоленный?

Вера подергивает плечами.

— Как суп? Нет, наверно. А может, как суп… Только вода-то с йодом. В морской воде йода много… А ты знаешь, что я придумала? Давай я попрошу маму с папой, чтоб они тебя с нами взяли. А ты своих родителей попроси. На будущий год. Поедем вместе! Знаешь, как здорово будет! А?

— Не знаю, — говорит Саша. — Не знаю…

5

Раньше, при отце, Сашина мама не работала. Но это давно было. Теперь мама работает в палатке на рынке. Саша был там. В палатке продают платки, косынки, чулки, пуговицы и еще всякие вещи. Все это называется «галантерея».

В обычные дни маме некогда. Она уходит рано. Раньше, чем Саша в школу.

Когда уходит, наказывает:

— Придешь — суп не забудь поставить. А на второе — картошку поджарить. С мясом. Да пенку не забывай с супа снимать… А засыпь… Смотри сам чем. Вермишелью можно или…

Кухарить Саша научился. За три года чему не научишься! Раньше мама с утра все подготавливала сама: наливала в кастрюлю воду, солила ее, клала мясо, луковицу и морковку. Саше оставалось только поставить кастрюлю на газ и следить за тем, чтобы не убежала вода. И ждать, когда суп сварится. Картошку мама тоже с утра чистила — для супа и для второго, а то и котлеты заранее готовила. Теперь Саша все делает сам. Научился. Привык.

Как возвращается из школы, перекусит сам, на краба посмотрит — и за дела. Сначала готовкой занимается, потом уборкой. К пяти часам он даже тарелки успеет на стол поставить.

В прошлом году Саша две тарелки ставил: себе и маме. Мама часто приходила не одна. Сначала с дядей Колей. Потом с дядей Васей. Но ни дядя Коля, ни дядя Вася никогда не обедали, хотя и сидели долго.

Саша обычно ел вместе с мамой, а потом говорил:

«Ну, я пойду…»

«Иди-иди, сынок», — соглашалась мама.

Саша уходил к ребятам или гулял по улице до девяти часов. В девять он возвращался, и мама уже была одна. И они смотрели телевизор и пили чай. Телевизор у них маленький, но с линзой — в нем все хорошо видно.

Теперь к маме приходит дядя Яша — старый, толстый, с потной лысой головой и висячими красными щеками. Дядя Коля и дядя Вася были совсем не такими. А дядя Яша всегда торопится, но обязательно обедает и выпивает вместе с мамой. Мама пьет мало, а дядя Яша — много и иногда становится совсем пьяным.

Тогда мама укладывает его на диван и говорит с досадой:

«Отлежись хоть чуток…»

Саша боится его. Боится потому, что он с виду страшный. Боится потому, что дядя Яша бывает пьяным. И еще боится за какие-то непонятные разговоры, которые Саша слышал не раз.

«И чего ты за пацана зацепилась? — говорил дядя Яша. — Раз просит, требует, отдай. Не хочешь навсегда — пока молода, не чужому!»

«Говорила тебе: не отдам! Назло ему — не отдам! — отвечала мама. — И все тут!»

«Небось алиментов жалеешь?» — продолжал дядя Яша.

«Хотя бы и алиментов. И хватит об этом!» — сердилась мама.

«Как знаешь. Тебе же добра хочу, чтоб руки развязала», — сочувственно вздыхал дядя Яша.

Теперь Саша не обедает вместе с мамой. Он ест один, до ее прихода, а когда появляется дядя Яша, говорит:

«Ну, я пойду…»

Сейчас Саше хорошо. Не надо ходить по улицам, особенно когда плохая погода. Он берет тетрадки, книги и направляется в соседний подъезд, к Вере. Саша доволен, что Вере поручили с ним заниматься.

И сегодня так.

— Ну, я пойду! — говорит Саша. — Обед вот…

— Иди-иди, сынок! — соглашается мама.

Дядя Яша улыбается и говорит уже не маме, а ему, Саше:

— И чего-то ты все, как дрессированный, бежишь! Покушали бы, почайпили. Вот я тут тебе…

Он долго роется в кармане шубы, достает три шоколадки, перекладывает их из рук в руки, словно взвешивая, наконец протягивает одну Саше:

— На-кось сладенькую!

— Наконец-то сообразил, — произносит мама.

— Ну хватит, хватит! — миролюбиво ворчит дядя Яша.

Саша уже захлопнул дверь и бежит по лестнице вниз. Шоколадка, кажется, упала. Там, в коридоре. Не нужна она ему, эта шоколадка! Не нужна!

6

Каждую ночь Саше снится один и тот же сон. Сон с продолжением. Про море…

Море видится Саше то тихим и солнечным и бесконечно большим, то наоборот — маленьким и круглым, как пруд в их пионерском лагере, если бы на него смотреть не с берега, а с неба…

А может, и море он видит с неба, поднявшись высоко-высоко над ним на самолете или на ракете? Вон и берега этого моря видны. Белые берега с белыми красивыми домами и с белым-белым, как сахар, песком.