Какая она, победа? - [4]
И тогда Альгису понадобился Балинский. Скалу Альгис нашел где-то в
ореховых лесах близ Сары-Челека, в Арките. И вот нужен человек, кто смог
бы построить на эту скалу лестницу. Лестницу в небо. Разве это не по части
Балинского? И еще нужно поработать дублером. Поиграть в Чоро. В
браконьера. Полазить по крутизне. Свалиться в речку. Словом, возможности
большие. Впрочем, обычные для каскадера. Вот еще одна профессия будет, а,
Толя? По рукам?
Что ж, Толя согласился. Для Альгиса. Ну и для себя, конечно. Его всегда
незнакомое дело влекло, а тут само в руки просится, можно и глянуть. Одно
смущало. В июле сборная киргизских альпинистов шла на траверс
четырнадцати вершин хребта Терскей Ала-Тоо, и этот маршрут был заявлен
на первенство страны. Но Альгис к июлю обещал эпизоды со скалой отснять,
и, таким образом, все складывалось как нельзя лучше — Толя успевал.
Кого-кого, а Толю Балинского никак в излишней доверчивости
упрекнуть нельзя: и хмыкнет в ответ на самые клятвенные обещания, и
коэффициент соответствующий введет, поправку на «ветер». Но тут и его
коэффициентов не хватило — не знал он киношников! Даже Альгиса Ви-
дугириса. Пылало лето. Плавились на вершинах Терскея июльские снега.
Терпеливо одолевали «бронзовый» маршрут товарищи по сборной, а он,
Балинский, жарился, как шкварка, на макушке раскаленной конгломератовой
скалы в Арките и, чертыхаясь, в который уж раз кричал:
— Так, что ли?
В руках у Толи большое зеркало. Он должен направить солнечный
зайчик точно в объектив кинокамеры. Кинокамера и Альгис находятся в
зарослях на дне ущелья, в котором, наверное, куда прохладней, чем здесь, на
12
солнцепеке. Ну киношники! Сначала просили только навесить лестницу!
Только залезть на скалу! Только затащить зеркало, только немного
посветить, кто еще это сделает? И все не так. Надо все повторить. Еще и еще
дубль, а конца им нет. То солнце справа, а нужно слева. То солнце слева, а
нужно справа. То нет облачка. То есть облачко. То тайганы охотника Чоро
разленились и не хотят бежать. А если бегут, то совсем в другую сторону. А
потом и вовсе сбежали, и их никак не найти, и без них нельзя, ведь начали
снимать именно этих собак. Ассистент режиссера в слезах. И это самые
натуральные слезы. А Альгис невозмутимо покуривает возле камеры, и, пока
облачко не передвинется так, как того требует композиция кадра, Альгис
мотор не включит. Время идет, в небе штиль, облачко дрейфует на месте.
Толя чертыхается, встает, поднимает зеркало над головой и, убедившись, что
за ним наблюдают, швыряет зеркало вниз.
Эхо разносит объединенный вопль съемочной группы. Ведь другого
зеркала нет, и, значит, сегодня работа сорвана. Кто хватается за голову, кто
ввинчивает окурок в трещину скалы, а Толя доволен. Нет, отыгрался. Отвел
душу. Это вам за сроки, за сорванный траверс, за то, что без меры гоняли по
этой конгломератовой стене, наверное, полагая, что для Балинского это как
семечки грызть. А он, Балинский, тоже не муха, ему, как всем, не так и легко
по потолку прогуливаться. Да и перфоратор не детская погремушка. И скала
вон какая, за что ни возьмись, сыплется, каждую опору нужно сделать:
забурить шпур, забить деревянную пробку, забить стальной анкер, подвесить
лесенку. Ту, которая вам нужна... Как иначе?
— Так, что ли? — снова кричит Балинский. Группа вскакивает на ноги.
Альгис сдвигает кепочку на глаза, а Балинский с безразличным видом
направляет в объектив камеры предусмотренный сценарием солнечный
зайчик, Альгис ничего не понимает. Откуда зеркало? Ведь Балинский его
раскокал, вон осколки блестят! У подножия!
Балинский смеется. Злая, конечно, шутка, да как было удержаться? Даже
зеркало ради этого другое нашел. Наверх не поленился захватить. Кстати, что
13
за примета, если разбить зеркало? Что за знак неба — сухая гроза? Ну и гроза
была в Арките! Никогда такой не видел. Такие черные, такие грозовые тучи,
вот, думал, ливень будет, все зальет! А ни капли. Только молнии. Одна
померкнуть не успела, бьет другая, так бьет, что кажется — горы горят. И
гром, да такой, хоть пятый угол ищи. . Угол не угол, а к перфоратору
бросился. Тот на стене висел. Снять, швырнуть куда-нибудь понадежнее:
ударит молния, чем работать?.
А потом было вот что. Вскоре после грозы. Работал на своей скале,
понадобилось попасть на узкую полочку, которая была чуть ниже, метрах в
двух, на другой стороне расселины. Он, в общем, осторожен в горах, когда
других ведет. На «вы» с горами. А когда один остается, случается, и на «ты»
перейдет, чего уж там! Была страхующая веревка. Были грудная обвязка и
схватывающий узел. Ослабил узел, взялся за веревку и прыгнул. На полочку.
Должен был попасть. Вот же она, рядом! И промахнулся. Полетел вниз.
Опустить руки? Довериться схватывающему узлу? Но метров пять уже
«просвистел» по основной веревке, вдруг репшнур пережгло? Нет, нельзя
руки разжимать, руки должны вытерпеть!
Книга повествует о четырех поколениях семьи Поярковых, тесно связавших свою судьбу с Киргизией и внесших большой вклад в развитие различных областей науки и народного хозяйства республик Средней Азии и Казахстана.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.