Какая она, победа? - [16]

Толя отстегнул страхующую веревку, Миша подошел, и они поговорили.

Толя рассказал о детстве, о Сулейманке, Миша — о родной Сванетии. Им

было легко понимать друг друга. Очевидно, потому, что симпатия была

взаимной.

Миша назначил Балинского старостой. Теперь Балинский готовил скалы

к занятиям, навешивал перила, веревки, и Миша мог быть спокоен: все будет

сделано надежно. Но и после этого Балинский старался не обременять Мишу

своими посещениями — все же это Хергиани! И тогда Миша приходил сам и

говорил с ним о горах. Он любил горы до безрассудства. Он

коллекционировал все мало-мальски интересные маршруты. Он говорил, что

его очень занимает проблема юго-западной стены пика Коммунизма и что,

если удастся организовать экспедицию, пусть Толя не сомневается, место

ему в этой экспедиции найдется.

Иногда в чей-нибудь день рождения ребята собирались и украдкой

42

посылали нарочного за сухим вином. Вино называлось «бормотухой».

Сидели за полночь, разговаривали вполголоса, чтобы никто не услышал, —

бормотали. Но Миша все равно догадывался о полуночных бдениях и

обижался:

— Чего прячетесь, меня не позвали?

— Ты тренер. Начальство!

— Какой я тренер! Я такой же, как вы...

Он должен был сводить их на Эльбрус. Не сводил. Уехал на Тянь-Шань

с экспедицией грузинских альпинистов на пик Победы. Сходили на Эльбрус

без него, и все последние дни пребывания в Джан-Тугане только об этом и

говорили: как-то Миша? На Победе?

. .Больше с Мишей Хергиани встретиться не довелось. В то лето, когда

Толя работал в группе Альгиса Видугириса, в одну из суббот из Кара-Куля

приехал Ваня Морозов. Он привез весть, от которой враз померкли все

собственные беды и несчастья: погиб Миша Хергиани. Потом узнали

подробности, потом появилась песня, сложенная про Мишу, а тогда, в тот

вечер, он глядел из палатки в непроницаемую темень ночного Аркита, вспо-

минал Джан-Туган и горевал о своем давнем инструкторе, как о родном

брате.

Миша!

Михаил

Виссарионович

Хергиани,

мастер

спорта

международного класса, погиб в Италии, в Доломитовых Альпах, на стенном

маршруте шестой категории трудности «супер», на Су-альто. Был внезапный,

редкий для этих гор камнепад, он перебил веревку, и Миша пролетел

шестьсот метров до подножия. Спасательные отряды подобрали тело

Хергиани, а через сутки сложнейших работ с применением вертолета и

лебедки сняли со стены спутника Миши по восхождению, одного из лучших

скалолазов страны, Вячеслава Онищенко: лишившись партнера по связке,

альпинист оказался в самом безвыходном положении.

На снимке, незадолго до камнепада сделанном Онищенко, видна

совершенно отвесная, уходящая в туман стена, а на ней фигурка человека,

43

разглядывающего нависшую над головой крутизну. Лица человека не

рассмотреть. Но это Миша. Его нельзя не узнать, ни с кем нельзя спутать. По

легкости, естественности позы. По непринужденности, по спокойствию духа,

сохраняемому даже на такой вот стене. Миша редко прибегал к помощи

крючьев. А шлямбурные крючья использовал и вовсе редко, считая, что это

уже не альпинизм, не искусство скалолазания, а эдакие монтажные работы, в

которых ничего хитрого нет. Он любил честную борьбу. Таким на последней

своей фотографии и остался. Свободно откинувшись от стены на расстояние

вытянутых рук, он всматривался в свой нелегкий путь, и столько

спокойствия, силы и уверенности было в осанке скалолаза, что, казалось, он

владеет даром парить в воздухе, что у него не одна жизнь, а по крайней мере

десять...

ЛЕША КАРЕНКИН

—Да вон он, твой Балинский! Чего с ним сделается? Таких бугаев еще в

больнице держать!

Нянечка с ворчанием отступает в сторону, и из-за ее плеча появляется

Леша Каренкин. Прорвался с боем, чуть ли не силой, а прорвавшись,

постоял, повздыхал, мрачно посверкал очками, которые стал, к великому

своему неудовольствию, носить, и отбыл. Очень сдержанный собеседник

мастер участка бетонно-опалубочных работ Леша Каренкин. Только и сказал:

— Мы ждали, ждали вас, а вы так и не пришли. Потом говорят, ты спину

сломал... А я думал, не может быть, ведь вы вернулись с гор, все в порядке

было!.

— Все нормально, Леха, спасибо. Ире привет передавай. Написала она

курсовую?

Это — друг. Их свел створ, на створе народ быстро сортируется, сразу

видно, кто есть кто. Правда, первое время, не без того, и сам Каренкин и

ребята его нет-нет да и поглядывали искоса на Балинского: вот, дескать, еще

44

одного альпиниста принесло, тоже небось «права качать» будет. Ио потом, и

особенно при монтаже левобережной ЛЭП, где не то что опору, ногу иной

раз негде поставить, они присмотрелись, притерлись друг к другу, а там и

сдружились. И если Балинский с Элей в гости снаряжались, то чаще всего

оказывались у Каренкиных, а если Леша с Ирой надумывали выбраться куда-

то, то ноги приводили их на Седьмую площадку, к Балинскому с Насоновой,

на крепкий чай, на плов, на новую ленту песен про горы, присланную