Как жили мы на Сахалине - [62]

Люди, успевшие убежать в сопки, были в нижнем белье, босые, они жались к кострам, которые тут наскоро развели. И когда вода отступила, естественным было их движение в город: живы ли родные, уцелел ли дом, можно ли найти хоть какую-то одежонку и обувь, чтобы спастись от холода. Их охватил ужас, когда они, потрясенные увиденным, минут через двадцать услыхали неистовый рев. То неслась новая волна, страшнее первой, она достигала высоты пятиэтажного дома. Подполковник милиции Смирнов в своей записке сообщал: «Как показатель огромной разрушительной силы второй волны характерен пример с кладовой Госбанка, представляющей из себя железобетонную глыбу весом в 15 тонн. Ее сорвало с бутового основания и отбросило на 8 метров».

Третий вал был слабее, он лишь выбросил обломки зданий на пустырь в несколько квадратных километров. О том, что здесь всего два часа назад был город, напоминали фундаменты строений, памятник воинам Советской Армии, центральные ворота бывшего стадиона. Удивительно, что их пощадила волна.

Старший сержант Самолюков

Старший оружейный мастер гвардии старший сержант сверхсрочной службы Геннадий Самолюков 24 октября вернулся в Се- веро-Курильск из отпуска. Во Владивостоке только благодаря армейской находчивости он достал на пароход «Крильон» палубные билеты, соорудил навес из брезента, предоставленного по доброте боцманом, однако ветер в Охотском море был силен, и жена Мария простудилась. Сначала отвезли ее в городскую больницу, а потом, учитывая заслуги сверхсрочника, перевели в отдельную палату военного госпиталя. За лечение взялись лучшие врачи, но болезнь пересилила их искусство. Мария умерла. Женсовет назначил похороны на 5 ноября, командир полка дал указание музыкантскому взводу. Обряженная покойница проводила последнюю ночь в квартире. Пятилетний сынишка измучился, и, чтобы он поскорее уснул, Геннадий, сияв сапоги, прилег с ним. Вскоре послышался гул: было похоже на войну, будто несутся снаряды, вырвавшиеся из тысячи орудийных жерл. Домик сильно тряхнуло, гроб заплясал на табуретках. Завыли собаки, истошно завизжали свиньи. Геннадий с тещей сняли гроб на пол.

— Надо уходить в сопки!

Он помог собраться теще, одел сына, взял его в охапку и поспешил покинуть дом. Однако убежать они не успели. Таранный удар сбил их и понес. Вода затмила все, переполнила рот, уши, ноздри. Гвардеец опомнился на крыше собственного дома. Рядом покачивало телеграфный столб с обрывками проводов, какие-то обломки строений. Уцепившись за них, жалобно мяукала кошка. Плавали свиньи, видимо, из подсобного хозяйства, колыхало труп лошади. Серым холмом несло стог сена. Плыли бочки, ящики, сорванные двери, деревянные кровати, набухшие тряпки. Полуобнаженные мужчина и женщина, похоже, чужие, порознь держались на обломках стены. Самолюков нашел в себе силы крикнуть им:

— Придвиньтесь спинами, согревайте друг друга, иначе замерзнете!

Дощечки чудом держали девочку в ночной рубашонке, которая звала маму. Потом установили, что это была трехлетняя Набережная Света. Ветер навевал ее длинные русые волосы на лицо, она озябшей ручонкой отбрасывала их.

Сметены были роддом с роженицами и новорожденными, больница с больными, врачами, медсестрами и нянями, обломки несли по проливу лишь главврача, еле живую женщину.

Разрозненные остатки того, что было городом, растекались двумя рукавами — в Охотское море и в Тихий океан. Самолюкова несло на восток. Мокрый, замерзший, потрясенный, он осознавал свою участь: прежде чем окоченеть, он сойдет с ума.

В это время показался самолет. Самолюков не знал, что по тревоге подняли военные самолеты, дана команда военным кораблям полным ходом следовать в район бедствия. Сталин ограничился коротким звонком в Сахалинский обком:

— Всех людей эвакуировать — под вашу ответственность. Держите связь с Василевским.

Министр обороны Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский принял самое живое участие в спасении людей. Он звонил через каждый час командующему ДВО, в Южно-Сахалинск, Петропавловск, во Владивосток, Совгавань, выслушивал доклады, отдавал распоряжения, советовал, требовал. Людям, гревшимся у костров, сбрасывали с самолетов палатки, одеяла, одежду, обувь, продовольствие.

Документы сохранили имена отважных спасателей Северо-Курильского госрыбтреста. Экипаж катера Ж-227 в составе капитана Алексея Ивановича Никитина, механика Франца Яковлевича Борна, матроса Адама Кулеева спас 29 человек. «Жучок» Николая Павловича Орлова спас десятерых. Смелый радист катера № Ж-223 Аркадий Алексеевич Попов не побежал с судна вслед за капитаном и механиком. Он завел двигатель, к рулю поставил Раису Акимовну Миргородскую и вывел судно в пролив. Леонид Владимирович Ковалев, помощник капитана рыбпорта, «проявил свою энергию как в спасении катера, так и в самоотверженном спасении жителей города. Он бессменно работал при перевозке людей во время эвакуации». Всего в проливе, в Охотском море и в океане было спасено 192 человека, в том числе 15 детей.

Беда загнала в один кунгас 18 жителей поселка Левашово — мужчин, женщин, детей. Весел в кунгасе не было. Тогда неводчик Федор Александрович Зимовин невероятными усилиями оторвал две верхние доски от кунгаса и приспособил их вместо весел. Через семь часов кунгас коснулся земли, люди были спасены. Мало этого, Зимовин и его товарищ Пузанков мобилизовали своих жен, соседей, собрали по побережью различных материальных ценностей на сумму 150 тысяч рублей и сдали их по акту завмагу Овчаренко. Федор Зимовин не успокоился: он пригнал, пробиваясь сквозь метель, из соседнего поселка брошенный скот.