Как я отыскал Ливингстона - [60]

— Ну, так если Гамед желает сумасшествовать, — сказал я, — и морить своих носильщиков, то с какой стати нам подражать ему? Мне не менее чем Гамеду хочется быть поскорее в Унианиембэ, но до него еще далеко, и я не хочу подвергать опасности свое имущество различными сумасбродствами.

В деревне мы действительно нашли, как говорил Тани, в изобилии съестные припасы и превосходную воду в колодезе невдалеке от нее. Овца стоила шукку; за ту же цену продавались шесть цыплят или шест мер матами, мавери и риса. Одним словом мы наконец увидели себя в богатой стране.

10 июня мы прибыли, после 4 1/2 часов пути, в Кити, где увидели Гамеда, погруженного в глубокую печаль. Он, хотевший быть Цезарем, оказался нерешительным Антонием. Он оплакивал смерть любимой рабыни и потерю пяти арабских рубашек, кафтана с серебряными рукавами и золотым шитьем, в котором он намерен был торжественно вступить в Унианиембэ, как подобает такому купцу как он. Все это, вместе с медными тазами, рисовыми и говяжьими блюдами, унесли с собою три бежавших слуги. Кроме того, у него исчезло вместе с двумя вангванскими носильщиками два тюка полотна. Селим, мой арабский переводчик, спросил его: «что вы здесь делаете шейх Гамед? Я думал, что вы давно на пути к Унианиембэ»? — «Разве я мог, ответил он, покинуть друга моего Тани?»

Кити изобилует скотом и хлебом, и мы могли покупать съестные припасы по дешевой цене. Вакомбцы, переселившиеся из Укимбу, лежащего близ Урори, мирное племя, предпочитающее земледелие войне, пастушество — победам. При первом слухе о войне они собирают свои семейства и богатства и удаляются в отдаленную пустыню, где начинают расчищать землю и охотиться за слонами для добывания слоновой кости. Однако они показались нам здоровым и хорошо вооруженным племенем, способным по многочисленности и вооружению поспорить со всяким другим племенем. Но здесь, как и повсюду, рознь делает их слабыми. Они образуют лишь небольшие колонии, управляемые каждая своим старшиною; но если бы они соединились, то могли бы оказать весьма сильное сопротивление всякому неприятелю.

Наша следующая стоянка была в Мсалоло, отстоящая на 15 миль от Кити. Гамед после бесплодных поисков за своими беглецами и своим дорогим имуществом, унесенным ими, пошел вслед за нами и снова попытался перегнать нас, когда увидел, что мы остановились лагерем у Мсалоло; но его носильщики не могли выдержать, истомленные продолжительностью переходов.

15-го мы достигли Нгарамо после трех с половиною часов ходьбы. Это — цветущая маленькая деревушка, в которой провизия почти вдвое дешевле чем в Униамбоджи. Южнее, в расстоянии двух часов пути, лежит Дживег Ла Мкоа, расположенная на старой дороге, к которой мы быстро приближались от самого Багамойо.

Тав, как Унианиембэ было близко, а солдаты и носильщики чрезвычайно терпеливо переносили длинные переходы последних дней, то я купил собственно для них за три доти быка. Сверх того я подарил каждому из них нитку красных бус, чтобы удовлетворить их любовь к украшениям. Меду и молока было в изобилии, а три меры бататов продавались за шукку, т.е. приблизительно 12/3 шиллинга на наши деньги.

13-го июня, пройдя 8 3/4 миль, мы дошли до последней деревни Магунга Мкали, расположенной в области Дживет-Ла-Синга. Арабы называют ее Кусури, а населяющие ее туземцы — Консули.

По дороге от Нгарамо до Кусури мы прошли деревню Кирурумо, окруженную многими другими деревушками. При приближении нашем жители вышли к нам навстречу, чтобы приветствовать мусунгу, о прибытии которого так много говорили его караваны, и солдаты которого помогли им одержать победу над их мятежными братьями, живущими в Дживег Мкоа.

Несколько далее мы прошли через большую хамби, занятую султаном бен Магометом, оманским арабом знатного происхождения, вышедшим навстречу мне и пригласившим меня в свою хамби. Так как в палатке был его гарем, то я, разумеется, не мог войди туда, но для посетителей была деревянная пристройка спереди. После обычных расспросов о здоровье и о новостях из Занзибара и Омана, он спросил меня, много ли со мною полотна. Этот вопрос часто задается хозяевами обратных караванов, по той причине, что арабы, желая променять на свои материи как можно более слоновой кости в Танганике и других портах, часто забывают о необходимости оставить некоторую долю при себе для обратного пути. Так как у меня оставался всего один тюк за вычетом количества, необходимого для продовольствия каравана на пути от берега, то я мог, не краснея, ответить отрицательно. Несколько минут спустя доложили о шейхе Гамеде, который тотчас же вошел, низко поклонившись важному человеку и покушаясь поцеловать его руку. Затем он с необыкновенным участием осведомился о том, совершенно ли здоров султан бен-Магомет. В течение пяти минут оба араба заботливо расспрашивали друг друга о здоровье и взаимных намерениях. За этим наступила короткая пауза, за которой последовал уже задаваемый мне вопрос относительно полотна. «Очень мало» отвечал шейх, хотя и мне, и султану бен Магомету было очень хорошо известно, что у него осталось еще пятьдесят тюков.