Как выйти из террора? Термидор и революция - [111]

Толпа демонстрантов дошла до Конвента, и канониры навели на него пушки. Чтобы помешать повторению сценария предыдущего дня, Конвент выслал делегацию, которая «побраталась» с толпой. Представители демонстрантов были выслушаны у решетки, после чего «объединившийся Народ» удалился. Последний акт был разыгран 4 прериаля, когда Комитеты решили атаковать Сент-Антуанское предместье с двойной целью: арестовать предполагаемого убийцу Феро (некоего Жана Тинеля, молодого слесаря, которого накануне его друзья из секции Попенкур освободили с телеги, везшей его на эшафот) и захватить депутатов Камбона и Тюрио (2 прериаля, если верить слуху, который впоследствии оказался ложным, они были провозглашены мэром и прокурором Коммуны). Первое «наступление» на Сент-Антуанское предместье, предпринятое «золотой молодежью», провалилось («молодые люди» натолкнулись на баррикады и были атакованы женщинами и детьми, которые с крыш и из окон бросали в них черепицу и камни). Конвент, располагавший отныне регулярными вооруженными силами, принял декрет, в котором содержалось обращенное к предместью требование выдать убийц Феро и пушки трех входивших в предместье секций. Под угрозой объявления его восставшим, лишения хлеба и артиллерийского обстрела предместье в тот же день сдалось и выдало армии под командованием генерала Мену пушки вместе с канонирами (Тинель покончил с собой).

Обрушившиеся вслед за этим народным выступлением репрессии разворачивались по двум направлениям. В городе было арестовано около 3000 человек (газеты писали даже, что их было от 8000 до 10 000), секции были жестко очищены, национальная гвардия реорганизована, и гражданам приказали сдать пики, символ «поднявшегося с колен народа». В Конвенте же победившее большинство поставило себе на службу весь опыт якобинских чисток. Уже 12 жерминаля с очевидным нарушением своих собственных декретов, гарантировавших обвиняемым депутатам возможность выступить в свою защиту, Конвент, не соблюдая никаких других формальностей, одобрил декрет о немедленной депортации Барера, Бийо-Варенна, Колло д'Эрбуа и Вадье. В этот и последующие дни было арестовано еще более пятнадцати депутатов. 2 прериаля Конвент принял решение, что перед Военной комиссией предстанут те депутаты, которых обвиняли в пособничестве толпе восставших (шестеро из них, осужденные 27 прериаля и приговоренные к смерти, совершили попытку самоубийства; Ромму, Гужону и Дюкенуа это удалось; Субрани, Дюруа и Бурботт были тяжело раненными препровождены на гильотину; приговоренные вошли в историю под именем «последних монтаньяров» или же «мучеников прериаля»). Конвент в ходе заседаний, полных разгула страстей и злобы, погряз в яростных обвинениях, словно хотел раз и навсегда избавиться от своего террористического прошлого. Тем не менее для этого он обращался к средствам, которые уже использовались ранее и были обкатаны во времена Террора: он исключил из своих рядов и арестовал всех членов бывших Комитетов (кроме Карно) и многих бывших представителей в миссиях.

Этот краткий экскурс позволяет лучше проследить последовательность событий, имевших отношение к интересующему нас феномену: толпа, насилие и его роль в ходе народных выступлений весны III года. Эти восстания были, без сомнения, неотъемлемой частью опыта и динамики термидорианского периода, однако их значение не сводится к сугубо политическим последствиям. На самом деле, они представляют собой прекрасный пример сложного переплетения архаичного и современного — более глобальный феномен, о котором мы уже несколько раз говорили и который был характерен для менталитета и политической культуры эпохи Революции. Речь здесь также идет о социокультурном контексте, в который вписывались народные выступления весны III года и на котором нам хотелось бы остановиться. Особенно показательным в этом плане являлось восстание 1 прериаля, в ходе которого роль толпы и насилия при столкновениях между «поднявшимся с колен народом» и представительной властью проявлялась очень четко, словно во время лабораторного опыта.

В основе народных выступлений в жерминале и прериале лежал экономический кризис. Первой его составляющей был, если можно так выразиться, «классический» для экономики Старого порядка продовольственный кризис (несмотря на хороший урожай, очень суровая зима заставила население голодать; Сена замерзла, в доставке зерна и дров происходили серьезные перебои). К этому добавлялся «новый», свойственный экономике Революции финансовый кризис (голод разразился из-за обесценивания ассигнатов и отмены максимума. Рассчитывая на хороший урожай, власти видели в применении доктринерского либерализма единственный адекватный способ оживить экономику. Сильнейший рост цен и дефицит — в первую очередь хлеба — происходил, таким образом, по причине совпадения этих двух факторов). Кризис делал очевидным социальное расслоение и социальные контрасты: с одной стороны, бесконечные очереди перед булочными, в которых преобладали женщины; с другой стороны, кафе, рестораны, рынки и кондитерские, прекрасно снабжавшиеся и переполненные роскошными продуктами, которые продавались по недоступным для народа ценам.