Как верили в себя... - [22]

— Димон, деньги тебе давали или предлагали?

— Нет, я только зарплату получал и премии. Вот премии регулярно давали и месячные, и квартальные, и годовые. Мои рацухи начальник цеха лично оформлял, по ним тоже выплаты хорошие были. Мы с ним их пополам делили.

— Вот суки жлобские… Но это очень хорошо: денег не получал, так и пиши.

Когда я написал заявление на пяти листах, он уложил его в конверт, где написал мой общаговский адрес, как отправителя и указал ФИО М.У. Дохин. Ну, Псих. Адрес получателя был: Главпочтамт, до востребования, Эдуард Олегович Каюмов.

— Это мой полезный знакомец из Комитета. Значит план действий таков, заявление в ближайшем почтовом отделении отправляем ценным письмом. Едем к тебе на службу и ты берешь окончательный расчет, как я понял это уже не проблема. И сделаем один телефонный звонок из автомата, вот этому нашему получателю.

На хвост им сели, сразу после общаги, куда Димон заскочил сдать ключи. Свои вещи он, еще день назад, положил в две ячейки автоматической камеры хранения Курского вокзала. Колян, свой чемодан оставил у Севы в бане, предварительно достав из него небольшую стопку каких-то пластинок вороненного металла.

Его разговор с Каюмовым Димка слышал, когда стоял рядом с телефоном-автомата и контролировал ближайшую округу, как ему приказал Колян. С того конца, к телефону долго не подходили, потом соединили не с тем человеком и наконец разговор состоялся:

— Эдуард Олегович, это вас штурман с Ориноко беспокоит…. Меня пасут трое и намерения у них опасные… Может у вас там со мной разобраться решили?… Нет… Это меня радует. Мы с другом идем на ВДНХ, там легче будет затеряться или разобраться… Какой, на хрен ждать, они нас сейчас мочить собираются. Отбой.

— Колян, а может пойти в ментовку и сдаться? — Потерянно спросил Димон.

— Дима, ну думай толковкой… В этом деле такие серьезные люди подвязаны, что нас просто успеют удавить в камерах, пока мы будем кричать свое: Слово и Дело. Там такие деньжищи вертятся, что за них десяток Димонов и столько же Колянов прикончат. Здесь дело должно быть под серьезным надзором, а это уж никак не ментовка.

На ВДНХ парни крутились по людным местам, как бы пытаясь оторваться от преследования и в тоже время старались посадить себе на хвост людей из конторы. Дима почувствовал, как за ними стали следить еще двое и сказал Николаю об этом.

— Дима их уже больше, потому сворачиваем с аллеи на тропочку и бежим, что есть духу, за тот кустарничек. Там ты падаешь на землю и не отсвечиваешь, пока я тебя не позову.

Дима едва успел упасть за березку, как на полянку ворвались три человека. Сначала выскочили двое и сразу разошлись в стороны, затем за кусты осторожно зашел еще один человек и внимательно осмотрелся вокруг, а затем достал пистолет с набалдашником на стволе. Глушителем, понял Димка. И в этот момент Николай будто взорвался — скрутил корпус влево и со свободно висящей, до этого, правой руки вырвалось лезвие и вошло в горло человеку поднимающему пистолет. Стоящий справа от нас, сунул руку под полу куртки и получил метательный нож в глазницу с левой руки Николая. И тут на поляну влетели еще люди и… зафиксировали ребят: уложили лицом вниз. Надели им наручники, завернув руки за спину и тщательно стали обыскивать. Трупы, как понял он, тоже. У человека с пистолетом вытащили удостоверение и тут же его отдали старшему, который внимательно наблюдал за Коляном.

Командир группы захвата внимательно рассмотрел удостоверение, положил его в карман и подошел к молча лежащему Коляну.

— Были еще, кто следил за вами?

— Нет, мы никого не заметили. Эдуард Олегович, на ваше имя послано, на Главпочтамт, ценное письмо. Когда ознакомитесь с ним, то это снимет много вопросов.

— Все сделаем, а сейчас подойдет медицинский автобус и всех на носилках перенесут в него. Так что, не дергайтесь. Мы на вас простыни накинем.

Так никто и не собирался дергаться, ребят приняли такие волкодавы… Когда добрались до места содержания, то Диму с Коляном развели по разным помещениям. Димону досталась одиночка с санузлом из унитаза и умывальника. В принципе нормально и он уже хотел прилечь на нары, однако не получилось. Вызвали на беседу, которая называется допрос. И так целую неделю Дмитрий говорил, писал, рисовал и снова по кругу… Сначала он волновался, обдумывал свои слова, а потом выдохся и говорил на автомате. Видно дознаватели и добивались этого эффекта перевозбуждения. Ловили его на противоречиях, неточностях, недомолвках… Но все когда-то кончается и он это понял, когда его привели в ставшую привычной комнату следователя. Только там сидел подполковник известный ему, как Эдуард Олегович Каюмов.

— Значит так… товарищ Кислицын, — сказал он и улыбнулся, когда Димка с шумом выдохнул.

— Показания по делу с тебя сняли, заявление о явке с повинной было приобщено. По результатам дознания постановили, что ты будешь проходить, как свидетель.

— А Колян, то есть Николай Медведев?

— С тем… — выдержал паузу Каюмов, — еще проще.

Он ухмыльнулся и объяснил Диме:

— Медведев, как оказалось — наш внештатный сотрудник.

— Колян, сексот? — Поразился Дима.