Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал - [26]

— Чего это на нас так сердито смотрят? — полюбопытствовал Фукидид.

— А это у нас народный праздничный обычай такой, — поспешил успокоить его Бобрец. — Собраться в кучу и рожи злые корчить.

— Спускайтесь сей же час и веселитесь со всеми! А то сейчас драться будем! — крикнули снизу.

— Милости просим! Поднимайтесь и мы вам по шее надаем! — пригласил Добрило.

— Ну и бес с вами! Сидите там, как ворона на заборе! Фудя, бросай этих дураков, иди к нам!

— Иду! — крикнул Фукидид.

Заговорщики растерялись.

— Не ходи, Фудя! — велел Бобр.

— Почему не ходить? — удивился грек.

— А мы тебя не выпустим! — находчиво сообщил Пятак Любимыч, показывая товарищам, чтобы покрепче сомкнули хоровод. — Это игра такая!

Фукидид почесал нос и попробовал пролезть между Добрилой и Бобром, но словно на каменную стену наткнулся. Несколько раз пытался он выскочить из круга, но у него ничего не получалось: хороводники стояли насмерть. Потом хитрый грек сделал вид, что и думать забыл куда-то убегать. Он поплясал и покружился для отвода глаз и вдруг, собрав все силы, ринулся на самое слабое звено — Чудю с Веприком. Веприк устоял, а трусоватый Чудя выдернул свои ладони из рук соседей и сам пустился наутек, а за ним, вниз по склону, с радостными воплями, — и Фукидид. Добрило бросился вдогонку за беглецом, настиг, ухватил за юбку, повалил в снег, поднял его к себе на плечо и притащил обратно. Поставив его снова в середине круга, Добрило скомандовал товарищам «и, ребята, дружно!», мужики снова взялись за руки и пошли вокруг грека.

— Пустите! — потребовал греческий гость. — Так не честно! Я хочу с горки кататься!

— Нет! Мы не наигрались! — упорствовали мужики.

— Ребята! — раздались веселые крики. — Глядите: грека мучают! Не робей, Фудя, мы тебя освободим!

— Ах, мучители, что придумали: поймали человека и хоровод вокруг него водят!

— Ха-ха-ха!

— Наших бьют!

— Вообще-то, наши грека бьют, — поправил кто-то, — но это ничего, мы этим нашим все равно сейчас покажем где раки зимуют!

— Ага! Защитим, ребятушки, землю грецкую!

— Надо говорить «греческую»! — крикнул Фукидид, подпрыгивая вверх, чтобы его было видно в хороводе. — Грецкие только орехи бывают.

— Во-во! Встанем на защиту народа греческого!

— А Добриле дадим на грецкие орехи!

— Ха-ха-ха!

— Снежками их, ребята!

Град снежных комьев обрушился на бортников и заодно на Фукидида и они принялись отбиваться, кидаясь снегом и спихивая вниз каждого, кто влезал к ним на горку. Битва разгорелась не на шутку. Бобрецу сломали его палку, а журавлиной головой он кинул в кого-то вместо снежка. Дедушка Любимыч получил снежком в глаз и на этом месте у него начал набухать здоровенный синяк. Веприку натолкали снега за шиворот. Фукидиду заехали по носу, а Матрену скатили на врагов с горки, как бревно. Хохот и крики стояли такие, что кроме них ничего не было слышно.

— Вепря, гляди, летит кто-то, говорю! — в который раз закричал Веприку Добрило.

«Кто еще там летит? — с раздражением подумал мальчик. — Чего он ко мне пристал?.. Где же Горыныч? Появится ли?.. Как летит?! Где?!»

Уже некоторые березовцы задирали головы, пытаясь разглядеть длинную тень вдали на белесом зимнем небе, которая летела в их сторону, противно извиваясь. В меркнущем свете самого короткого дня в году березовцам стал виден давний их враг — Змей Горыныч, который летает по всему свету и крадет красных девиц, а у самого в глазу камень Маргарит, куда глянет — все огнем горит. Длинный и противный, как гадюка, он хлопал серыми неимоверными крыльями, а его черное туловище отливало темной синевой. Три гладкие змеиные головы рыскали жадными глазами по сторонам. Еще змей имел две когтистые лапы, которые во время полета поджимал под себя, а за ними плескался в воздухе бесконечный хвост. Таким увидели змея березовцы, пока он парил вдалеке, потому что вблизи рассмотреть целиком его было невозможно из-за огромного размера.

— Змей! — завопили наконец люди и в панике побежали кто куда. — Опять летит чудище поганое!

— Что-то часто он к нам. Может, мимо?

Но летучий гад приближался и уже можно было рассмотреть костяные хохолки на каждой голове.

— Боги! — вскричал Фукидид. — Дракон летит! Бежим!

Бортники, не сговариваясь, дружно ухватили грека за руки, не дав и шагу ступить. С высоты Горынычу открылось такое зрелище, что он чуть на землю не свалился от удивления: на опустевшем пригорке осталась разряженная девица, видимо та самая, о которой пелось в песне, трепыхаясь в мускулистых руках растрепанной красной козы без ушей и кота с дырой на заднем месте. Юная красавица крутилась, кусалась и била мучителей ногами.

— А! Коварные дикари! — вопил Фукидид. — Вот он, ваш ужасный план! О, я добрый наивный грек в безжалостных руках русских злодеев!

— Прости меня, дяденька Фукидид, — кричал Веприк со слезами, пытаясь обнять своего никейского друга. — Это я придумал на тебя змея приманить!

Грек, рванувшись с негреческой силой, вывалился из рук русских злодеев, стряхнул с себя Веприка и бегом бросился прочь. За ним вдогонку понесся весь хоровод, а по воздуху их нагонял Змей Горыныч. Он выпустил вперед страшные лапы и хотел уже схватить грека, но хитрый Фукидид с разгона бросился плашмя на землю и змеевы когти пронеслись над ним, задев и повалив нескольких преследователей.