Как устроен мир на самом деле. Наше прошлое, настоящее и будущее глазами ученого - [99]
Совершенно очевидно, что температура будет продолжать повышаться еще 25–35 лет после начала масштабной программы глобальной декарбонизации, и это станет серьезным препятствием для поддержания таких суровых мер. Но в настоящее время в мире нет соглашений, которые обязывали бы начать такую программу в течение нескольких лет, и поэтому как переломный момент, так и заметное снижение температуры отодвигаются еще дальше в будущее. Стандартная климато-экономическая модель показывает, что переломный год (когда оптимальная политика начнет приносить экономическую выгоду) для мер уменьшения ущерба, внедряемых в начале 2020 г., наступит приблизительно в 2080 г.
Если средняя ожидаемая продолжительность жизни останется на том же уровне (72 года в 2020 г.), то поколение, рожденное в середине XXI в., станет первым, которое почувствует кумулятивный эффект политики противодействия изменению климата[652]. Готовы ли молодые граждане богатых стран отказаться от сегодняшних выгод ради будущих? Захотят ли они придерживаться этой политики на протяжении полувека, несмотря на то что бедные страны с растущим населением ради своего выживания будут все больше опираться на ископаемый углерод? И захотят ли присоединиться к ним те, кому сегодня 40 или 50 лет, — без всякой надежды увидеть результат?
Последняя пандемия послужила нам очередным напоминанием, что один из лучших способов минимизировать последствия всемирных проблем — иметь набор приоритетов и базовых мер для борьбы с такими проблемами. Но пандемия с ее несогласованными и нестандартизированными мерами как на государственном, так и на международном уровне также показала, насколько сложно кодифицировать подобные принципы и строго следовать рекомендациям. Неудачи в противодействии кризисам являются дорогостоящей и убедительной иллюстрацией нашей постоянной неспособности понять основы, позаботиться о главном. Читатели этой книги уже, наверное, понимают, что этот (краткий) список должен включать обеспечение основными продуктами питания, энергией и материалами — по возможности с минимальным ущербом для окружающей среды и при условии реалистичной оценки мер, которые мы можем принять для борьбы с глобальным потеплением. Не слишком радостная перспектива, и ее успех не гарантирован — как и неудача.
Агностический подход к отдаленному будущему предполагает честность: мы должны признать ограниченность своих знаний, проявлять скромность в оценке всех планетарных проблем и понимать, что успехи, трудности и неудачи были и будут неотъемлемой частью нашего развития и что не может быть никакой уверенности и в конечном успехе (как его ни определять), и в достижении любой сингулярности, — но, если мы будем разумно и настойчиво применять накопленные знания, конец света наступит не скоро. Будущее родится из наших успехов и неудач, и, если даже мы окажемся достаточно умны (и удачливы), чтобы предсказать некоторые его формы и черты, оно все равно останется туманным, даже если пытаться заглянуть вперед на одно поколение.
Черновик этой заключительной главы был написан 8 мая 2020 г., в 75-ю годовщину окончания Второй мировой войны в Европе. Попробуем представить, что в тот весенний день в середине XX в. маленькая группа людей, обладающая всеми имеющимися на тот момент знаниями, собралась для того, чтобы предсказать, каким будет мир в 2020 г. Зная о новейших достижениях в самых разных областях, от техники (газовые турбины, ядерные реакторы, электронные компьютеры, ракеты) до наук о жизни (антибиотики, пестициды, гербициды, вакцины), они могли верно указать некоторые зарождающиеся тенденции, например массовую автомобилизацию, доступные межконтинентальные перелеты, вычислительные машины, повышение урожайности, увеличение продолжительности жизни.
Но они не смогли бы описать достижения, сложности и нюансы мира, который мы создали нашими успехами и неудачами за прошедшие 75 лет. Чтобы лучше понять это, рассмотрим отдельные страны. В 1945 г. японские города с деревянными постройками были практически уничтожены (за исключением Киото). В Европе царила послевоенная неразбериха, и вскоре ее ожидал раскол холодной войны. Советский Союз победил, но огромной ценой и оставался под безжалостной властью Сталина. США стали сверхдержавой, на которую приходилась половина мирового ВВП. Китай был очень беден и снова стоял на пороге гражданской войны. Кто мог бы предсказать для каждой из этих стран траектории взлетов и падений (Япония), вновь обретенного процветания, единства и нового раскола (Европа), агрессивной уверенности («Мы вас похороним!») и распада (СССР), промахов, неудач, растраченных понапрасну достижений и нереализованных возможностей (США) и страданий, невиданного в мире голода, медленного восстановления и быстрого подъема до сомнительных высот (Китай)?
В 1945 г. никто не мог представить, что население мира, увеличившееся на 5 миллиардов человек, будет питаться лучше, чем когда-либо, — даже несмотря на то, что теряет все большую часть произведенных продуктов питания. Никто не мог предсказать, что мир избавится от многих инфекционных заболеваний (в частности, от полиомиелита полностью и от туберкулеза в развитых странах), но не сможет остановить рост экономического неравенства даже в самых богатых странах, что мир станет более чистым и здоровым и одновременно более загрязненным (по-новому, от пластика в океане до тяжелых металлов в почве), а также более опасным вследствие непрерывного разрушения биосферы, что мир наполнится мгновенной и бесплатной информацией, но платить за это придется массовой дезинформацией, ложью и предосудительными заявлениями.
