Как убить литературу. Очерки о литературной политике и литературе начала 21 века - [87]
Так в постмодерном обществе происходит возвращение к домодерному. Человек постмодерна так же не видит смысла в чтении, как и его прапрапрапрадед или прапрапрапрабабка. «Я могу письма получать, а читать их всегда велю другому», – пожалуй, не скажут; письма пока читают сами. Но что касается книг, то «велю читать другому» вполне применимо. Например, включить аудиокнигу и под ее неназойливое бормотание заниматься разными делами. А для школьной (институтской) программы – просто прочесть «краткое содержание».
Что же касается чтения как «лучшего учения»… Нет, учиться человек постмодерна как раз любит. Бакалавриат, магистратура, еще магистратура. И так лет до тридцати – тридцати пяти, легальным образом оттягивая вступление в самостоятельную жизнь. Но только чтобы учеба была сопряжена с минимальным количеством чтения. На одну мою знакомую, профессора университета, студенты пожаловались в ректорат: слишком много заставляет читать. «Мы не для этого сюда поступали…»
И если не будет серьезных потрясений (а их, разумеется, не хотелось бы), способных фрустрировать каналы поколенческой передачи информации, если старение населения будет продолжаться, то книжное чтение будет всё более угасать. Со всеми вытекающими последствиями для литературы. Прежде всего, художественной.
А с угасанием книжности будут, естественно, угасать и культура письма, и навыки анализа и критического восприятия текста (любого, не обязательно книжного), и многое другое, связанное с уходящим модерном. Возможно, в каком-то небольшом сегменте общества книжная культура сохранится, как сохранялась в Средние века в монастырях и при дворах. Но – в «законсервированном» виде, без новаций.
Как и любая укоренившаяся культурная практика, книжность инерционна и способна довольно долгое время сохраняться в условиях, ее непосредственно не поддерживающих; это ее пока спасает.
Вопрос только о времени вхождения в это «новое Средневековье». Это время можно замедлить, а можно и ускорить – если не предпринимать никаких серьезных действий по поддержке книжной индустрии, современной литературы, самого процесса книжного чтения. Причем именно со стороны государства – современное государство также есть продукт модерна, продукт сложных внутренних и внешних кризисов, присущих эпохе модерна. В условиях постмодерна оно тоже переживает деградацию, всё более теряя легитимность. Хотя тут строить какие-то прогнозы сложно, поскольку действия политических элит диктуются прежде всего интересами самосохранения, и лишь во вторую очередь – сохранения государства и связанных с ним культурных институтов и практик.
И всё-таки. Пусть точка невозврата уже пройдена; но даже незначительное торможение при сползании в новую прекрасную дислексию – уже прогресс.
«Дружба народов». 2020. № 8
Дивный новый канон
Лето 2020-го стало летом двух пандемий.
Какая – первая, к сожалению, известно; речь пойдет о второй, чьи культурные последствия могут быть не менее серьезны. О монументоборчестве.
Памятники обмазывают краской, памятники сносят, на месте одних ставят другие.
Можно, конечно, сразу этот разговор притормозить и спросить, при чем тут Россия (и шире – постсоветское пространство), если всё это происходит в Штатах и Западной Европе? И при чем тут современная русская литература?
«Борьба с памятниками» в наших палестинах не особо актуальна, хотя идет как минимум с начала девяностых. В России она связана главным образом с отношением к советскому прошлому и к его ключевым фигурам. В других постсоветских республиках иногда приобретала еще и антиколониальные обертоны[173]. Но там с «колониальными» памятниками боролась в основном местная номенклатура, и волна эта улеглась довольно быстро. К началу нулевых все особо «раздражавшие» монументы ушли на переплавку, а улицы и площади украсились изваяниями местных национальных героев, гетманов, ханов и богатырей.
То, что мы наблюдали этим летом, меньше всего похоже на номенклатурные «нациостроительные» игры.
Это монументоборчество – снизу. Логику в нем – как и в том, которое сверху, – искать бессмысленно; кроме одной – логики утверждения новых иерархий. И не только политических. Затронутыми оказались и смежные культурные области.
В июне измазали краской мраморную статую Вольтера в Париже. Причина? Вкладывал деньги во французскую Вест-Индскую компанию, промышлявшую работорговлей. То, что Вольтер был одной из ключевых фигур европейского Просвещения, в расчет не принималось. Хотя вроде бы именно Просвещение, уравняв всех людей в правах, нанесло первый удар по расизму.
Другой неожиданный объект – Махатма Ганди. Кто, как не Ганди, способствовал крушению колониальной системы? Обнаружили в письмах периода его пребывания в ЮАР расистские высказывания. Вначале измазали статую в Вашингтоне, через несколько дней – в Лондоне.
Но дело даже не в памятниках литераторам или мыслителям, которые имели отношение к тому, что сегодня считается расизмом и колониализмом. Памятники, уличные протесты – верхушка айсберга.
Идет перетряхивание западного литературного канона.
Канон этот еще недавно казался незыблемым. Бывали и попытки ревизии: одних не устраивало неуважительное отношение Рабле к церкви, других – Шекспира к женщинам, третьих – Киплинга к азиатским и африканским народам… Но при этом всё же не забывалось, что эта канонизация связана с литературными заслугами, а не с социальными, религиозными и прочими взглядами авторов. И во-вторых, то, что сегодня может восприниматься как проявление расизма, шовинизма и т. д., в то время, когда эти авторы жили и писали, таковым могло не быть.
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.
Новый роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, охватывает огромный период в истории России: от середины 19-го века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой, молодой архитектор прогрессивных взглядов, Николай, был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу «волхвов», но подвергся гонениям со стороны правящего императора. Николая сослали в Киргизию, где он по-настоящему столкнулся с «народом», ради которого затевал переворот, но «народа» совсем не знал.
Философская и смешная, грустная и вместе с тем наполняющая душу трепетным предчувствием чуда, повесть-притча ташкентского писателя Сухбата Афлатуни опубликована в журнале «Октябрь» № 9 за 2006 год и поставлена на сцене театра Марка Вайля «Ильхом». В затерянное во времени и пространстве, выжженное солнцем село приходит новый учитель. Его появление нарушает размеренную жизнь людей, и как-то больнее проходят повседневные проверки на человечность. Больше всего здесь чувствуется нехватка воды. Она заменяет деньги в этом богом забытом углу и будто служит нравственным мерилом жителей.
Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Опубликовано в журнале «Левая политика», № 10–11 .
"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/.
«Почему я собираюсь записать сейчас свои воспоминания о покойном Леониде Николаевиче Андрееве? Есть ли у меня такие воспоминания, которые стоило бы сообщать?Работали ли мы вместе с ним над чем-нибудь? – Никогда. Часто мы встречались? – Нет, очень редко. Были у нас значительные разговоры? – Был один, но этот разговор очень мало касался обоих нас и имел окончание трагикомическое, а пожалуй, и просто водевильное, так что о нем не хочется вспоминать…».
Деятельность «общественников» широко освещается прессой, но о многих фактах, скрытых от глаз широких кругов или оставшихся в тени, рассказывается впервые. Например, за что Леонид Рошаль объявил войну Минздраву или как игорная мафия угрожала Карену Шахназарову и Александру Калягину? Зачем Николай Сванидзе, рискуя жизнью, вел переговоры с разъяренными омоновцами и как российские наблюдатели повлияли на выборы Президента Украины?Новое развитие в книге получили такие громкие дела, как конфликт в Южном Бутове, трагедия рядового Андрея Сычева, движение в защиту алтайского водителя Олега Щербинского и другие.
Курская магнитная аномалия — величайший железорудный бассейн планеты. Заинтересованное внимание читателей привлекают и по-своему драматическая история КМА, и бурный размах строительства гигантского промышленного комплекса в сердце Российской Федерации.Писатель Георгий Кублицкий рассказывает о многих сторонах жизни и быта горняцких городов, о гигантских карьерах, где работают машины, рожденные научно-технической революцией, о делах и героях рудного бассейна.
Свободные раздумья на избранную тему, сатирические гротески, лирические зарисовки — эссе Нарайана широко разнообразят каноны жанра. Почти во всех эссе проявляется характерная черта сатирического дарования писателя — остро подмечая несообразности и пороки нашего времени, он умеет легким смещением акцентов и утрировкой доводить их до полного абсурда.
Этот проект родился в журнале «Новая Юность» и продолжился в «Вопросах литературы». Самых разных авторов вдруг объединило одно – поиск критерия качества. Что такое настоящая литература? Зачем вообще мы читаем? Полемика – это увеличительное стекло, через которое мы наблюдаем за временем. «Как мы читаем – попытка реабилитировать хороший литературный вкус, который по-настоящему вырабатывается лишь чтением мировой классики. Попытка героическая, тем она и привлекательна. Лаконичная и эффектная книга, в которой собраны эссе известных авторов о практиках чтения в современном мире.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.