Как сторителлинг сделал нас людьми - [27]
Газ проходит через потолок подвала и проникает через почву и камни; он просачивается через щели в полу палаты общин и начинает окутывать молодого человека, сидящего на зрительской галерее. Юношу зовут Джеймс Тилли Мэтьюс; он вдруг чувствует, как воздух вокруг него закручивается в воронку. Он ощущает вкус крови во рту, но не теряется: нужно только задержать дыхание. Таким образом он избегает воздействия «Ткацкого станка».
Рис. 22. Опираясь на набросок и Джеймса Тилли Мэтьюса, художник Род Дикинсон воссоздал внешний образ «Ткацкого станка»
Дыша через раз, Мэтьюс наблюдает за тем, как его великие сверстники хорохорятся и нападают друг на друга. Премьер-министр Уильям Питт поносит Францию и призывает развернуть боевые знамена; это подтверждает худшие опасения Мэтьюса – ключевая фигура британской политики оказалась всего лишь марионеткой банды «Ткацкого станка».
Мэтьюс в смятении. Он – единственный, кто знает правду: британский парламент управляется заговорщиками. Обанкротившийся торговец чаем, Мэтьюс находится в самом эпицентре истории, и банда преступников знает это. Вот почему так загадочно и недружелюбно по отношению к нему ведут себя герцог Йоркский и прусский король. Вот почему принимаются драконовские законы: нужно сохранять порядок и тишину. Вот почему его письма читает целое подразделение правительственных агентов.
Мэтьюс совершает критическую ошибку; он позволяет себе отвлечься на переживания и забывает о необходимости защищаться от газа. Он глубоко вдыхает – и «Ткацкий станок» находит его, до краев наполняя его легкие отвратительным едким газом. Мэтьюс знает, что это «Густовод». Он чувствует, как газ клокочет в его венах, сворачивает кровь и замораживает язык. Через мгновение он потеряет дар речи. Он должен действовать. Он поднимается и кричит: «Измена!»
Джеймс Тилли Мэтьюс был помещен в Вифлеемский госпиталь, более известный как Бедлам, в качестве неизлечимого сумасшедшего; тем не менее у молодого человека существовало несколько двойников, свободно перемещавшихся за стенами больницы. В Бедламе, уклоняясь от воздействия «Ткацкого станка», Мэтьюс осознал себя императором мира и попытался изложить свои огорчения по поводу узурпации в письменной форме.
Наблюдавшего Мэтьюса врача звали Джон Хаслам; он описал случай своего пациента в книге под названием «Иллюстрации безумия» (Illustrations of Madness); предыдущий эпизод создан как раз на основании ее текста и увлекательной книги писателя Майка Джея «Банда “Ткацкого станка”» (The Air Loom Gang). Книга Хаслама – это классический пример исследования в области психиатрии и первый зарегистрированный случай описания параноидальной шизофрении.
Шизофрению называли «главной загадкой психиатрии»[136]. Шизофреники подвержены разнообразным странным суевериям, заблуждениям и галлюцинациям; как и Мэтьюс, они часто слышат голоса или верят, что их действия подчиняются влиянию внешних сил – инопланетян, богов, демонов или злоумышленников. Наконец, они слишком много о себе думают: им кажется, что они представляют собой некий интерес и достаточно важны для того, чтобы быть целью какого-либо заговора.
Идея Мэтьюса о «Ткацком станке» – это отличный пример работы воображения. Он поместил себя в центр стремительно разворачивающейся драмы с политико-историческим сюжетом, а реальным заговорщикам и премьер-министру отдал эпизодические роли. Он придумал целую группу вполне достоверных бандитов; Король Билл, Перчаточница и Сэр Арчи отнюдь не были «плоскими» персонажами[137]. Если бы Мэтьюс написал обо всем этом роман, он бы выручил немалое количество денег и оказался бы кем-то вроде Дэна Брауна XVIII века.
Когда Мэтьюсу было около тридцати, его мозг внезапно решил породить замысловатую выдумку, внутри которой молодой человек и провел всю оставшуюся жизнь. Должен признаться, сложно не поддаться искушению и не провести параллель между творчеством подобного рода и тем, что делают профессиональные художники и писатели. В самом деле, на протяжении сотен лет связь между безумием и гениальностью считалась чем-то вроде культурного клише. Лорд Байрон писал о поэтах: «Мы все, творцы, безумны»[138]. Поэма Джона Драйдена «Авессалом и Ахитофель» провозглашает: «Жизнь гения к безумию близка, / а грань меж ним и здравием тонка». Наконец, Шекспир во «Сне в летнюю ночь» говорит, что лунатики и поэты «пронизаны насквозь воображеньем».
Долгое время связь между безумием и творческими способностями считалась исключительной прерогативой знаменитостей: Винсент ван Гог потерял ухо, Сильвия Плат уморила себя газом, Грэм Грин играл в русскую рулетку, Вирджиния Вулф наполнила карманы камнями и отправилась в последнее плавание по реке Оуз. Однако последние десятилетия доказали обратное.
Психолог Кей Редфилд Джеймисон, имеющая собственный опыт борьбы с биполярно-аффективным расстройством (БАР), в книге «Соприкасаясь с огнем» (Touched with Fire) описывает взаимовлияние психических заболеваний и творческой одаренности. Исследования историй умерших (изучались письма, записи лечащих врачей и опубликованные биографии) и живых писателей показали, что почти у всех наблюдались те или иные отклонения от нормы. Среди прозаиков в десять раз больше страдающих БАР, чем среди обычных людей, а поэтов – чуть ли не в сорок раз больше. Психолог Дэниел Неттл пишет: «Трудно не прийти к выводу, что большая часть западноевропейской культуры была создана не совсем здоровыми в психическом плане людьми»
