Как стать леди - [33]

«И она сделала это случайно! – ликуя, твердил себе Уолдерхерст. – Совершенно случайно! Она не до такой степени умна, чтобы устроить такое нарочно. Если б она сделала такое нарочно, то ее можно было бы считать самой остроумной и самой проницательной особой на свете!»

Так и сейчас, совершенно непроизвольно припоминая прошлый свой опыт, она старалась быть полезной миссис Осборн. Она изо всех сил пыталась ей помочь, чтобы хоть как-то компенсировать удар судьбы, в котором она, хоть и без всякого умысла, сыграла немаловажную роль. Точно так же, почувствовав в свое время, что должна помогать леди Агате, она почувствовала, что должна помогать Осборнам.

– Она и правда хорошая, – сказала Эстер, когда они вышли от леди Марии. – Она еще не забыла свои тяжелые времена. И в ней нет никакой претенциозности, никакой искусственности. Из-за этого ее проще терпеть.

– И на вид женщина крепкая, – добавил Осборн. – Уолдерхерст за свои деньги получил то, что требуется. Из нее получится классическая британская мать семейства.

На щеках Эстер вспыхнули красные пятна, и она с тяжелым вздохом произнесла:

– Да, наверное.

Это и на самом деле было так, отчего будущее Осборнов, отчаянно цеплявшихся за призрачный шанс, выглядело еще безнадежнее.

Глава 8

Сперва состоялась свадьба леди Агаты, и это было настоящее празднество. Дамочки, писавшие для модных газет, начали неплохо зарабатывать за несколько недель до события и продолжали еще некоторое время после. Потому что писать было не переписать. Следовало детально обрисовать каждый «цветочек из весеннего сада» – сестер-подружек невесты, их платья, глаза, восхитительную кожу и волосы каждой по отдельности, что к моменту выхода в свет уже прославит их как настоящих красавиц. Ведь красавиц под крылом леди Клерауэй оставалось пятеро, причем самой младшей было всего шесть лет. Это восхитительное создание несло невестин шлейф, а помогал ей маленький мальчик, разодетый в кружева и белый бархат.

То была свадьба года, волшебный праздник юности и красоты, счастья и надежды.

Одним из самых интересных моментов было присутствие будущей маркизы Уолдерхерст, «прекрасной мисс Фокс-Ситон». Модные газеты уделили пристальное внимание внешности Эмили. В одной было написано, что она ростом, осанкой и профилем напоминает Венеру Милосскую. Джейн Купп вырезала все упоминания о своей хозяйке и после того, как зачитывала их вслух своему молодому человеку, отсылала в Чичестер. Сама же Эмили, ревностно стремясь приспособиться к требованиям грядущего величия, была встревожена описаниями своих красот и достижений, когда случайно натыкалась на них в разных изданиях.

Свадьба же самих Уолдерхерстов была достаточно богатой и полной достоинства, но не столь пышной. А для описания чувств, которые владели Эмили в течение всего дня – от раннего утра, когда она проснулась в тишине спальни на Саут-Одли-стрит, до вечера, когда она оказалась наедине с маркизом Уолдерхерстом в частной гостиной отдаленного отеля, – потребовалось бы слишком много места.

Первое, что она, проснувшись в то утро, услышала, было биение ее собственного сердца – оно билось совсем не так, как обычно, потому что, открыв глаза, она поняла, что этот день наконец настал. То самое событие, которое еще год назад не могло привидеться ей даже во сне, сегодня должно было стать свершившимся фактом, удача, которая заставляла бы ее благоговеть, выпади она на долю какой-то другой женщины, выпала именно ей. Чем она заслужила эту удачу? – подумала она и, прижав руку ко лбу, судорожно вздохнула.

– Надеюсь, я смогу ко всему этому привыкнуть и не стану… Не разочарую его, – сказала она себе вслух и покраснела. – О! Как он добр ко мне! Разве я когда-нибудь…

Весь этот день ей казалось, что она спит и видит сон. Когда Джейн Купп принесла ей утренний чай, она приказала себе проснуться – хотя уже некоторое время бодрствовала. Джейн, которая была созданием эмоциональным, и сама находилась в таком волнении, что прежде, чем постучать в спальню, некоторое время стояла под дверью, кусая губы и стараясь овладеть собой. И все равно, когда она ставила поднос с чаем, у нее заметно дрожали руки.

– Доброе утро, Джейн, – произнесла Эмили, стараясь, чтобы голос у нее звучал как обычно.

– Доброе утро, мисс, – отозвалась Джейн. – Какое прекрасное утро, мисс. Я надеюсь… Вы хорошо себя чувствуете?

И день начался.

Он длился и длился, медленно, торжественно. Сначала шли часы удивительной подготовки к событию. Потом – великолепная торжественность самого события, собравшаяся в церкви блистательная, сверкавшая бриллиантами публика, и зрители попроще, столпившиеся у храма; люди подталкивали друг друга, обменивались более-менее уважительными комментариями, во все глаза – кто с благоговением, кто с завистью, – таращились на выходивших из храма новобрачных и их свиту. Представители знатнейших фамилий, чьи имена Эмили видела в газетах или слышала из уст своих патронесс, подходили к ней с поздравлениями. Все это время она находилась в центре постоянно менявшейся толпы и думала лишь о том, как сохранить внешнее спокойствие. Никто не знал, что она, чтобы успокоиться и убедиться, что все это происходит наяву, все повторяла и повторяла про себя: «Я выхожу замуж. Это моя свадьба. Я, Эмили Фокс-Ситон, выхожу замуж за маркиза Уолдерхерста. Ради него я не должна выглядеть глупой или взволнованной. И это не сон».