Как стать контрабандистом - [9]
Молодой отнёс корзинку с моими вещами к металлическим ящикам, долго там копался и гремел ключами. Потом неторопливо повернулся, со вздохом пролез в свою будку и уселся за компьютер.
«Интересно, а допросы в ночное время разрешены?», – вертелось у меня в голове, – «На местных часах уже полседьмого, да и жрать хочется. И не только».
– Э-э-э, а можно сходить в туалет?
– Нет, – клон явно в своём репертуаре.
– А когда?
– Скоро.
– Когда скоро? Я уже не могу ждать.
– Подождёте. Идёт оформление очень важных документов, – внятно, как для умственно отсталого, произнёс конвоир, растягивая слова, как самые крутые герои вестернов. Только что пол не отметил длинной жидкой табачной струёй.
– Может отвести его в камеру? – влез в разговор молодой, отрываясь от компа. Сердобольный, видно, или не без оснований подозревает, что убирать здесь придётся лично ему.
– Будет ждать, ему спешить уже некуда, – и если бы конвоир не произнёс это таким обыденным тоном, то я уж точно решил, что он издевается.
Я демонстративно стал оглядываться по сторонам, одной рукой неторопливо задирая свитер, а другой потянувшись к ширинке.
– Следуйте за мной, – молодой резво выскочил из будки и засеменил по коридору. Я двинулся за ним, довольно широко расставляя ноги. Уже совсем не притворяясь. Мочевой пузырь раздулся и уже мешал при ходьбе.
Мой конвоир даже не шелохнулся.
«Сбой программы», – я мстительно оглянулся на клона, – «На побег мой эпатаж не тянет, а иное трактование ему в голову не заложили, обормоту бесчувственному. И никогда не познать ему нетерпения сладостной реализации наших маленьких радостей в этой скучной жизни».
Молодой вывел меня в основной коридор, довёл до конца и повернул направо. За поворотом открылось сердце КПЗ… или местного СИЗО? Хотя, какая разница? По левой стороне – длинный ряд окрашенных бордовых металлических дверей с глазками, устрашающего вида амбарными запорами, и поцоканными раздаточными окошками (ну, тут всё как доктор прописал). По правой – совершенно обычные деревянные двери подсобок. Место, конечно, отвратное, но чистота, на фоне всеобщей обшарпанности, поразительная. Или к моему приходу загодя готовились? Надо будет потом отметить в приказе по личному составу.
Охранник остановился у одной из дверей и залязгал запорами. Я присмотрелся к блеклому номеру – ага, вроде 11.
«Барабанные палочки», – вспомнилось мне название из лото, – «Ты уже не мальчик, юный барабанщик… Да что же это со мной происходит?», – вдруг пробилась первая достаточно трезвая и весьма неприятная мысль, – «Ну и чегой-то я такого накосячил, что столько народа из-за меня задействовали и в такую даль приволокли»?
Дверь с противным скрипом открылась, и охранник сделал рукой приглашающий жест.
«Что там надо говорить?», – в голове зазвенел тревожный звоночек, – «Вежливо поздороваться… типа, извините, хозяева, я тут по острой нужде… народ мужиками и петухами не называть… за козлов ответка сразу прилетит… никуда никого не посылать… дырявую посуду руками не лапать… », – мысли внезапно прервались.
В камере никого не было. Мой взгляд как-то сразу зацепился за угловое странное изломанное бетонное сооружение, в котором был заключён унитаз из нержавейки. Эта конструкция была вся обляпана грязными подтёками.
– Хата засрата, но живут богато, – во мне аж что-то доброе пробудилось от вида унитаза, – Ладно, не бояре. Перебедуем. Главное, что мой пузырь не лопнул и… ох этот вечный кайф… покой нам только снится. – Оттянуло так, что даже на лирику пробило, и я замурлыкал: – И на обломках унитаза напишем наши имена…
Только тут я боковым зрением заметил лёгкое шевеление. Охранник продолжал стоять в дверях, с нескрываемым интересом наблюдая за моими подёргиваниями и постанываниями.
«Не, ну точно извращенец», – расслабленно подумал я, старательно стряхивая последние капли, – «Этот, наверное, из тех, кто друг на дружку испражняются, и от этого оба торчат неимоверно».
– Кнопка для смыва водой, – он ткнул пальцем в сторону маленькой кнопочки, вделанной в стену в метре над унитазом.
Ах вот оно в чём дело! Чистоплюй тюремный или начинающий мастер-наставник. И все мы для него такие тёмные-дремучие. Только и могём… или мОгем… что на балалайках с пьяными медведями матрёшек строгать. Да ещё, задрав халаты, постоянно гадить на наших необъятных просторах не закапывая и не подтираясь. Само отпадёт, когда подсохнет. А что не отпадёт, то от хвори защитит. Азияты-с.
Я демонстративно спустил воду два раза. Из просто протеста и оскорблённых чувств.
– А как тут руки мыть? – вот этот вопрос совсем не праздный. Рядом с унитазом в аналогичном бетонном обрамлении наличествует и мятая раковина. Над ней возвышается странная тонкая трубочка, изогнутая заковыристой загогулиной и старательно надломленная в нескольких местах. Никаких краников, пимпочек, ручек или иных необходимых рычажков что-то пока нигде не наблюдается.
– Нажмите вот на эту кнопку.
Ух ты, а я её родимую и не заметил. Её что, покрасили вместе со стеной для конспирации? Хорошая шутка для местного тормозного юмора. Я с силой нажал на этот выступающий бугорок.
