Как стать искусствоведом - [15]

Шрифт
Интервал

Памятка

Есть такие художники, которые портят сами себя количеством работ. Наверное, это один из видов глупости, невозможность иначе избежать творческого зуда, кроме как все время чесаться. А ведь терпеть очень полезно, начинаешь задумываться – почему чешется. Таких мало. Творчество как оправдание экзистенции – такого очень много. Есть еще сложный вариант: живешь, сложа руки, и думаешь. А не бросаешься сразу чего-нибудь красить, даже кофе не допив.

Упражнение на гуманизм

Найдите в своем окружении – среди соседей, коллег, приятелей – наименее симпатичную вам личность, не имеющую отношения к искусству. Представьте, что эта не вполне приятная для вас личность – художник. Попробуйте искренне заинтересоваться этим «художником», принять его формат жизни. Априори простите ему все отрицательные черты ради его искусства, как в песне: «Но когда он играет Концерт Сарасате, Ваше сердце, как птица, летит и поет!»

Теперь придумайте, представьте, каким может быть его искусство: образы, темы, формы. Попробуйте снова простить и понять его.

Сложно? Тогда представьте, что он – ваш ближайший родственник, часть вашей семейной кармы. Попробуйте не обижаться на него и поверить в то, что он хочет только хорошего (а это действительно так).

Не получается? Это сложное упражнение, рассчитано на множество подходов и постоянные повторения, как упражнения на мышцы пресса. Но заниматься им надо, иначе ваша искусствоведческая фигура будет иметь серьезный изъян. Перечитайте Эрвина Панофского «История искусства как гуманистическая дисциплина». Ну хотя бы перелистайте. И – пару цитат на свою страничку оттуда.

Начинайте тренироваться на обычных людях, с художниками будет гораздо сложнее.

5. Устная речь



От искусствоведа остается текст.

Встречают и оценивают искусствоведа по тем звуковым колебаниям, которые он способен генерировать.

Замысловатое молчаливое поведение тоже может позиционировать вас на фоне пестрой арт-тусовки, но эта задача – поверхностная, имиджевая.

Устная речь дается немногим, и даже этим избранным она дается непостоянно, с досадными и внезапными неудачами.

Именно неудачи, промахи и вредные привычки в разговоре формируют ту индивидуальность, что называется речевой характеристикой и поставляет хлеб пародистам.

В памяти чаще остаются чужие ошибки и нелепости, удачные выражения и словечки запоминаются хуже и цитируются реже.

Возможно, дело в банальной зависти немотствующих к златоусту.

Собственно, в профессиональный круг умений искусствоведа должно входить ораторское мастерство и риторика, да и умение слушать – совсем не лишнее.

Обыкновенно на этом участке круг разорван.

Конференция

Была музейная ежегодная конференция. Мероприятие в традиционном формате – бледный цвет музейных лиц, задернутые шторы лектория, наукоемкие доклады под деликатное всхрапывание. В общем, очень полезная вещь – услышать со стороны вариант собственного занудства и узкопрофильности. А то все собой очарованы – как ведь интересно, когда в каждом болоте свои кулики сами себе поют. А слабо – взять да и прослушать композицию из другой научно отдаленной общности? Например, про эволюцию эпиграфики XVII века на самоварных носиках. Или о нубийских мотивах в творчестве всемирно известных скульпторов скворцово-степановской школы эстетики. Или об уточнениях в начальной планировке караульной будки для зимней пристройки к летнему петровскому шатру… – Не слабо. Но трудности были, чего скрывать.

После конференции вышли мы, переговариваемся, и М. В. мне говорит: «Наш отдел, даже когда молчит, все равно сильно выделяется среди остальных музейных представителей: наши одеты чисто, морды наглые, ухмыляются все время. В общем, не типичные музейщики, а прямо-таки коллаборационисты какие-то».

Я думаю, это с нашим профилем связано – у всех уже всё случилось с их искусством. А у нас все художники – живые, что постоянно напрягает исследователя. Да и вообще – то подерутся, то нагадят, и друг на дружку жалуются: «Рядом с этим висеть не буду!»

Произведения тоже – мама не горюй! То разобрали – заново не собрать, или детальки лишние приходится внутрь запихивать. То уже срок годности вышел, как у той птицы из поролона – гордые крылья ее провисли и вид неинтересный стал. То инсталляцию включили – гудит, мы и рады. Это позже выяснилось, что оно светиться должно, а не гудеть (уронили разок неаккуратно). То придумал искусствовед целое направление в искусстве, хорошее и красивое, и художникам, в нем замешанным, все понятно про них объяснил. А те, балбесы, при очной ставке в приличном месте даже название своего стиля пишут с ошибками и вслух повторить не способны. Ну и как тут работать?

Вот поэтому – мы всегда в тонусе, одеты веселенько и от нас напитками попахивает. А как иначе?

Упражнение на растяжку

Вспомните два произведения мирового искусства: любимое и нелюбимое (картину, инсталляцию, арт-объект), созданные за последние 15 лет. Одно произведение – то, которое вам нравится, с которым происходит коммуникация, понятное и интересное для вас. Второе произведение – которое не нравится и непонятно.

Сначала попробуйте полюбить нелюбимое: найдите что-либо минимально интересное, мало-мальски привлекательный фрагмент, хоть какое-то оправдывающее обстоятельство его создания.


Рекомендуем почитать
Тельняшка математика

Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.


Anticasual. Уволена, блин

Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.


Том 3. Крылья ужаса. Мир и хохот. Рассказы

Юрий Мамлеев — родоначальник жанра метафизического реализма, основатель литературно-философской школы. Сверхзадача метафизика — раскрытие внутренних бездн, которые таятся в душе человека. Самое афористичное определение прозы Мамлеева — Литература конца света. Жизнь довольно кошмарна: она коротка… Настоящая литература обладает эффектом катарсиса — который безусловен в прозе Юрия Мамлеева — ее исход таинственное очищение, даже если жизнь описана в ней как грязь. Главная цель писателя — сохранить или разбудить духовное начало в человеке, осознав существование великой метафизической тайны Бытия. В 3-й том Собрания сочинений включены романы «Крылья ужаса», «Мир и хохот», а также циклы рассказов.


Охотники за новостями

…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…


Оттепель не наступит

Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.


Месяц смертника

«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.