Как стать искусствоведом - [14]

Если взглянуть масштабнее, то благодаря выставочному потоку последних лет выпячиваются экспрессивные ноты Репина, в последнем зале подверстанные в эксцентричную и нервную симфонию. Фрагменты живописных работ – как раз оттуда, из завершающих аккордов, обескураживающих не просто свободой, а вольностью, даже расслабленностью «божьего человека», юродивого, уже оказавшегося вне каких-либо канонов и ритуалов и действующего бессмысленно, непоправимо и наверняка[3].

Случай из практики

Ходит к нам в отдел новейших течений художник. Давно уже, больше года. Сначала названивал по телефону, спрашивал «начальника», путая ударение в его прославленной фамилии. Мы его стали по этой примете и по напору опознавать, спасали заведующего от такого визитера как могли.

Не спасли: застал, пришел, и не раз, принес работы, и тоже – не раз. Уже пачка у нас его листов лежит. Приносит не только свои произведения, но и справки о здоровье, оригинальные букеты в полу разбитых вазах. Справки потом забирает обратно по мере необходимости, икебаны дарит с комментариями: «Это я привез от Матроны Московской». Мы осторожно распределяем.

Художник – не местный, из Новгорода, приезжает часто без звонка, ждет у ограды Мраморного, и порой, приближаясь утром ко дворцу, издалека видишь суетливую фигуру и стопку листов прямо на асфальте.

Мы в меру возможностей пристраивали его, показывали работы коллекционерам и кураторам, а он и сам далеко не промах: внезапно сделал выставку в залах Творческого союза художников, там случилось окно на пару недель, а он – раз! И развесил свои цветнейшие полотна по стенам, даже без этикеток, на скорую руку.

Зовут этого самодеятельного художника Александр Савченко, он немолод, активен и ищет свой счастливый случай. Работы делает только с натуры, маслом и пастелью по бумаге. Так что – никакого формализма и зауми в нем нет, все берет глазом. Может, найдется заинтересованная галерея? Все красивое и натуральное, не сомневайтесь!

Как общаться с художником?

Точно так же как психологи советуют вести себя взрослому с незнакомым ребенком: не сюсюкать, не заигрывать, не закармливать. И сохранять собственное достоинство.

В случае если художник агрессивен, ведите себя еще более агрессивно, покажите ему сразу, что ваш диагноз старше, разноплановее и непредсказуемее.

То есть взрослому нужно сразу дать знать ребенку: самый главный параноик здесь не он, а вы.

Художники склонны применять три способа воздействия на искусствоведа: нытье, истерика и манипулирование. Тот из них, который показывает бо́льшую эффективность, используется в дальнейшем как основной рабочий.

Задание

Присмотритесь к знакомым художникам. Найдите у них «особые приметы»: пристрастие к красному цвету в одежде, закручивание усов в далианском стиле, привычка фотографироваться обнаженным и т. д.

Подумайте, как это связано с их искусством, помогает ли эта поведенческая деталь лучше понять их творчество.

Часто такая связь возникает на контрасте и противоходе, и художник, избравший тупой топор как основной инструмент для своих актуальных произведений из досок, на досуге с радостью выгуливает собачку, которую назвал Лялечкой.

Истории про художников

У художника Оболенского с возрастом сильно разрослись брови. Стали нависать поверх очков. Жена предложила ему:

– Давай, я их буду подстригать, мешают ведь.

– Нет, – ответил Оболенский, – это мой передний план.

Оказался я на дне рождения в незнакомой компании. Из всех видел раньше только Краюхина. Он молчит в углу, не пьет. К нему не пристают, уважают – в завязке человек. Народ посидел, смягчился, стал вспоминать молодость.

– Мы ведь все здесь семидесятники?! Ведь правда, мы настоящие семидесятники?

– А ты, Сережа, – требуют от Краюхина, – тоже, как и мы, семидесятник?

Краюхин подумал и говорит:

– До конца семидесятых я пил. Помню себя хорошо где-то с 79-го. Так что я, скорее, восьмидесятник.

Единственное неотторжимое право художника – право не понимать собственные произведения.

Шейла Айшем. Натягивали с Володей Краминским ее большие нефигуративные холсты. Она походила, посмотрела, говорит: «Красиво». Я отвечаю: «Это – Ваше». Она: «Скажите, а где у этой работы верх?» Я говорю: «Она правильно стоит. Верх – вверху».

В Русском музее прошла выставка живописных работ Андрея Макаревича. На вернисаже общий вздох удивленной публики был такой: «Я, конечно, знал (знала), что он готовит и ныряет. Но – чтобы еще и рисует!»

Немецкий художник Маркус оказался большим жизнелюбом. В первый же день приезда в Россию он, совместно с четырьмя девушками, насидел в ресторане гостиницы «Европейская» на тысячу евро. Выписал счет на номер гостиницы, указав свою фамилию. И ретировался из «Европейской», где не был прописан. На следующий день его нашли. Тем более на него пожаловалась горничная, которую он прижал в коридоре, что зафиксировали видеокамеры. Рассказывая это, коллеги вспомнили про Иммендорфа, которого застукали с девятью девицами в номере. Немецкие газеты писали о криминале – там был кокаин. Скандал поднял цены на картины Йорга Иммендорфа вчетверо. Ансельм Кифер сказал: «Если б я знал, что так просто можно повлиять на рынок!» А. Д. посылал Иммендорфу письмо поддержки, пересказывал ему байки про Сталина и фронтовых жен Рокоссовского. А потом А. Д. подвел итог: «Как хорошо, что есть художники, в которых осталось что-то живое!»