Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта - [9]

Любая бумага была чем-то, до того как легла на твой стол. То ли деревом или кустом, то ли одеждой, которую кто-то носил. И каждый раз, перед тем как рисовать на ней, поблагодари ее создателя за щедрость, за возможность творчества. За бумагу, за краски, за карандаши. За свет, который освещает эти предметы на твоем столе.

Лист из серии «Палимпсесты», 1991. Калька, тушь. Коллекция Штефи Граф.

Глава 5 Просто о черно-белом

Однажды меня пригласили в журнал «Мурзилка» нарисовать иллюстрацию, и мне там серьезно сказали: «Вы, Леонид, вообще-то нецветовик», и это слово – «нецветовик» – меня не то чтобы огорчило, а как-то удивило.

Я задумался. Действительно, есть люди, которые не сразу открывают богатство цвета. Но это не означает, что ты не можешь стать художником: есть тушь, есть черное и белое, линия, форма, есть просто простые карандаши.

На свете существуют великолепные рисовальщики, и нисколько они не страдают от того, что целиком не захвачены цветом.

Один из величайших английских художников Обри Бёрдслей вообще никогда не использовал цвет, у него нет ни одной цветной картинки. Все картинки Бёрдслея – черно-белые. Но ими он перевернул художественный мир, создав новое направление в искусстве – модерн! Он нарисовал уйму рисунков и книжных иллюстраций. То, что он создал за свою короткую жизнь (он умер от туберкулеза, когда ему было двадцать пять лет), сейчас составляет гордость музеев всего мира.

И – кстати! – он не был таким уж ученым художником. Ему просто некогда было учиться. Ему надо было рисовать и рисовать. И он рисовал и рисовал. И создал целое направление. Его линии, его чувство композиции и фантазия, которая была безудержна, создали мир – мир Обри Бёрдслея. И мы восхищаемся им!

Или японские художники, пишущие свои картины только черной тушью! Скажи такому попробуй, что он «нецветовик»… Он виду, конечно, не покажет, но весело рассмеется в душе. Потому что японский мастер различает до пятидесяти оттенков черного! Соединенные вместе на шелке или бумаге, эти оттенки создают иллюзию цветной живописи, как математические формулы описывают строение тварного мира.

Лист из книги «Кавказ». Бумага, тушь, 1990.

Лист из книги «Кавказ». Бумага, тушь, 1990.

Черная тушь, еще ее называют китайской, а в Америке – индийскими чернилами, таит в себе огромные возможности для того, чтобы ты мог экспериментировать, создавать свой мир, оригинальный и удивительный.

Я очень много времени посвятил раскрытию тайны линии, черного и белого, оттенков серого и других возможностей графики. И я хочу рассказать, как интересно выстраивать графический мир, когда ты берешь перо, тушь и лист бумаги…

Квадратный лист бумаги становится окном в иное измерение. Ты макаешь в тушь кисть и ставишь точку в самом центре листа. И сразу начинается творение вселенной, а с ней – отсчет времени, материя, жизнь, свет. Все возникает вместе с точкой, завязываются отношения черного и белого: черная точка на белом листе – это уже рисунок.

«Черная точка – это ясный знак. Но если рядом с этой точкой ставлю вторую, затем третью, то возникает смятение», – говорит Анри Матисс.

Один из современных русских художников – Юрий Злотников – посвятил точке, изучению точки, практически всю свою жизнь. Он называет точки сигналами. Он расставляет их на холсте или на бумаге в определенном, ему только известном порядке. В этот порядок он вкладывает духовный смысл.

Если ты собрался стать художником, как это ни смешно звучит, надо вначале поставить точку! Начнем с простого. Поставим черные точки пером или кистью на чистой поверхности листа бумаги. Мы понимаем всю сложность и простоту этого первого шага. Поставив точку и определив положение этой точки на листе, мы тем самым создаем драматургию видимого, напряжение пространства и знака.

Глядя на точку, мы можем испытать душевное волнение, представляя одиночество этой точки на белом листе.

Дальше начинаем фантазировать: перемещать эту точку или увеличивать количество точек, тем самым создавать еще более насыщенную жизнь и драматургию картинки. Они могут танцевать, они собираются в созвездия. И вот перед нами звездное небо.

Точка может двигаться, прыгать, в движении она удваивается, как живая клетка, и вот две точки соединяются вместе, и возникает то самое удивительное, потрясающее и ценное в графическом искусстве – линия. Она рассекает пространство. Рассекает и в то же время соединяет.

Представьте, как на безжизненном поле вдруг вырастает линия, линия травинки. Мы сразу понимаем, что это не бумага, а земля, на которой родилась травинка, и все вокруг зажило, наполнилось жизнью.

Линия на белом листе – это луч света, протяжный звук скрипки. Музыкант, играющий на скрипке, – художник, он проводит своим смычком, будто пером, протяжную линию. Она может быть причудливо изогнута, стать кругом или эллипсом. Может быть острой и угловатой. Линия способна передавать чувства.

Лист из книги «Кавказ». Бумага, тушь, 1990.

И ты, еще не зная, как нарисовать человека, глаз, нос и ухо, создаешь целые графические симфонии, в которых заключена не только идея, но даже судьба… Жизнь и судьба человека, превратившегося в линию.