Как стать девушкой вампира - [4]

Его обещание прозвучало, как угроза.

Глава 4

— Ты заметила, как новенький смотрел на тебя на уроке литературы?! — воскликнула Минди, когда мы встретились после уроков. — Такой красавчик! Из королевской семьи! И похоже, на тебя запал…

Я стиснула ее запястье, пытаясь успокоить:

— Мин, погоди выбирать подарок на нашу свадьбу! Знаешь, этот красавчик вообще-то меня пугает.

Скрестив руки на груди, подруга смерила меня недоверчивым взглядом. Было видно, что Минди уже сделала для себя выводы о Люциусе Владеску, и главными аргументами в его пользу стали широкие плечи и волевая челюсть.

— Чем это он тебя напугал? Мы же только что с ним познакомились!

— На самом деле я видела его сегодня утром. Он стоял на автобусной остановке и странно на меня смотрел.

— Всего-то?! — Минди закатила глаза. — Может, он ждал автобуса.

— Хотя в автобус так и не сел?

— Значит, опоздал. — Она пожала плечами. — Глупо, конечно, но на «пугающе» не тянет.

До Минди не дошло…

— Странно не только это, — продолжила я. — Мне показалось… показалось, что он меня окликнул. Когда подъехал автобус.

Минди недоуменно на меня посмотрела.

— Он назвал мое прежнее имя, — пояснила я.

Моя лучшая подруга задержала дыхание:

— Ну да. Довольно странно.

— Этого имени никто не знает. Никто.

На самом деле даже с Минди я не откровенничала о прошлом. Историю своего удочерения я хранила в строгом секрете. Мало ли что подумают люди, если она выйдет на свет! У меня самой появляюсь странное чувство, стоило мне задуматься о прошлом. Моя приемная мать, антрополог, изучала какой-то дурацкий нетрадиционный культ в Центральной Румынии. Она ездила туда вместе с моим приемным отцом, чтобы исследовать ритуалы, в надежде собрать информацию для одной из своих потрясающих статей об уникальных субкультурах. Но что-то пошло не так. Культ оказался слишком нетрадиционным, и румынские селяне решили с ним покончить. Силой.

Собралась толпа, начался погром, и мои кровные родители отдали меня приезжим американцам, умоляя забрать в Штаты, где я была бы в безопасности.

Терпеть не могу эту историю. Терпеть не могу мысль о том, что мои кровные родители были невежественными, суеверными людьми, которых заманили в какую-то нелепую секту. Не хотелось даже думать, что за ритуалы они практиковали. Я и так знала, что составляло предмет изучения моей матери: жертвоприношения, поклонение деревьям, сбрасывание девственниц в жерло вулканов… Может, мои кровные родители занимались какими-то видами сексуальных практик… Может, поэтому их и убили.

Кто мог знать наверняка? Да и кто захотел бы знать?

Я не спрашивала, а приемные родители сами об этом не говорили. Я — Джессика Пэквуд, американка. Для меня Антаназия Драгомир больше не существовала.

— Ты уверена, что он назвал тебя по имени? — переспросила Минди.

— Нет, — призналась я. — Но мне послышалось…

— Джесс, — вздохнула Минди, — твоего настоящего имени никто не знает. Тебе, скорее всего, действительно послышалось.

Мы вышли на школьный двор и стали ждать мою маму. В обед я позвонила ей и сказала, что домой на автобусе не поеду.

— Знаешь, тебе стоит дать Люциусу шанс, — заметила Минди.

— Почему?

— Потому что… потому что он высокий, — объяснила Минди, как будто высокий рост мог служить залогом хорошего характера. — И еще он из Европы.

Тут подъехала моя мама на стареньком «Фольксвагене». Я помахала ей рукой.

— Согласна. Гораздо приятней, когда тебя преследует высокий европеец, чем американец среднего роста.

— По крайней мере, Люциус обратил на тебя внимание, — хмыкнула Минди. — А на меня никто никогда внимания не обращает.

Мы подошли к машине, и я открыла дверцу. Не успела я поздороваться, как Минди меня отпихнула и объявила:

— Доктор Пэквуд, у Джесс появился парень!

— Неужели? — озадаченно спросила мама.

Настала моя очередь отпихнуть Минди. Я забралась в машину и захлопнула дверь, отгородившись от подруги. Минди засмеялась и помахала нам на прощание. Мы с мамой отъехали от школы.

— Джессика, у тебя появился парень? В первый же день учебы?

— Никакой он мне не парень, — проворчала я, пристегивая ремень безопасности. — Студент по обмену. К тому же ненормальный. Он меня преследует.

— Джессика, ты преувеличиваешь, — сказала мама. — Юноши в этом возрасте весьма неуверенно чувствуют себя в социуме. Наверняка ты не так интерпретировала какие-то невинные знаки внимания с его стороны.

Как и все антропологи, мама уверена, что знает все о социальном взаимодействии человеческих особей.

— Видела б ты его сегодня утром, — возразила я. — Он стоял на остановке… в длинном черном плаще… А еще я порезалась, а он заметил и облизнулся.

Мама резко ударила по тормозам, и я чуть не влетела в лобовое стекло. Водители сзади сердито засигналили.

— Мам! Да что с тобой?

— Ох, прости, пожалуйста. — Побледнев, она снова нажала на газ. — Просто ты сказала, что порезалась…

— Я порезала палец, а этот тип чуть слюной не изошел, как будто смотрел на картошку фри с кетчупом. — Меня передернуло. — Жуть!

Мама побледнела еще сильнее, и я поняла: что-то не так.

— Так что это за юноша? — спросила она, когда мы притормозили возле колледжа, где мама преподавала. — Как его зовут?