Но Мэгги прекрасно понимала — для Алекса работа превыше всего.
— У нее нет матери, а вы… так заняты. — Мэгги ощутила привкус лицемерия на губах, но Алекс спокойно отнесся к ее словам. — Как по-вашему, я все-таки могу подать еще одно заявление о продлении визы?
Он покачал головой.
— Вы уже подавали одно. Невозможно получить такое разрешение второй раз, даже если вы работаете. — Алекс пожал плечами так равнодушно, что все надежды Мэгги лопнули как мыльный пузырь. — Придется нанять для Кэт новую няню.
Мэгги ощутила боль, как от пощечины. Он все равно уволит ее. Она для него всего-навсего наемная работница, которая должна исполнять определенные обязанности. В очередной раз Мэгги обнаружила, что Алекс не только не видит в ней женщину, но даже не видит человека с душой и сердцем…
— Меня так легко заменить?
Его глаза потемнели, и Мэгги тут же пожалела, что этот вопрос выдал ее разочарование.
— Конечно, Кэт будет скучать. Я просто констатирую факт. Вы уезжаете, нужно вам найти замену.
— Да, конечно. — На что она надеялась?.. — Но и я констатирую факт — Кэт будет очень тяжело привыкать к новому человеку.
Алекс вздохнул:
— Мэгги, с тех пор как год назад умерла ее мать, у Кэт было шесть нянь, и ни одна не продержалась больше четырех недель. Две няни воровали, одна пила, а три не смогли справиться с ее капризами…
— Она же таким образом взывала о помощи! — перебила Мэгги. Эту черту в Алексе она просто ненавидела: как можно ни разу не задуматься о том, какие трагические обстоятельства явились причиной болезненной эмоциональности его дочери! — Вы не можете ожидать от пятилетней девочки, что она равнодушно перенесет смерть матери и с радостью станет жить с отцом, которого почти не видела со дня развода, а ведь, когда вы развелись, ей было всего два годика! Это же чудовищно тяжело для ребенка!
— Согласен с вами. — Алекс старался, чтобы тон его был по-прежнему официальным, но не сумел сдержать невольную хрипотцу в голосе. — Я не могу видеть, как она переживает из-за всего этого, и ненавижу себя за то, что бессилен ей помочь! Вы седьмая няня за этот год, и поверьте, просто чудо, что вы еще до сих пор здесь. Кэт с вами было очень хорошо — и я сделал все, что в моих силах, чтобы вы остались.
Мэгги, казалось, не слышала его слов.
— Понадобилось больше месяца, чтобы она хоть чуть-чуть успокоилась, устраивала в день одну истерику, а не десять! Сейчас уже больше месяца у нее не было срывов. Если я уеду и придет кто-нибудь еще, все может возобновиться — и тогда мои труды пойдут насмарку.
— Вероятно. Но я не вижу выхода. — Алекс снова пожал плечами, отгоняя прочь мысли о тяжелом положении, в котором оказалась его дочь. Слишком много думать об этом — только усложнять жизнь. — Мои люди испробовали все возможности.
— Тогда вы сами должны помочь Кэт пережить этот трудный период! — воскликнула Мэгги. — Я надеюсь, вы так и поступите!
С каждой минутой Алекс чувствовал себя все неуверенней. Как он мог помочь Кэт, если она боялась его больше всех? Всякий раз, когда они оставались вдвоем, Кэт пугалась и беспокойно оглядывалась на дверь. Стоило ему заговорить с ней, и Кэт смотрела на него взглядом затравленного зверька.
Он пытался. Бог свидетель, когда Алекс забрал девочку к себе после смерти своей бывшей жены, он был настроен весьма оптимистично. И был счастлив, что его дочь снова с ним. Но очень быстро выяснилось, что Кэт думала о нем гораздо меньше, чем он о ней. Было совершенно очевидно, что она не хочет жить в его доме. Каждый вечер в течение трех месяцев она повторяла: «Я хочу домой. Я не люблю тебя».
Мэгги, конечно же, этого не понять, с ней Кэт была самым милым, самым ласковым ребенком на свете. Алекс и сам не мог поверить, что это та же Кэт, какую он взял к себе год назад. Интересно, Кэт боялась всех мужчин вообще или только его одного? Кто знает? Но если Мэгги уедет и они останутся с Кэт вдвоем, страшно подумать, какую душевную травму ей придется пережить.
Алекс не хотел такого для своей дочери.
— Трудно представить, что будет, когда вы уйдете, — поспешно заговорил он, чтобы Мэгги не мучила его своими доводами и догадками. Каждое ее слово ранило Алекса в сердце (которого, как считала Мэгги, у него нет).
— Я прекрасно представляю. Вам придется научиться быть отцом, чтобы у ребенка была какая-то стабильность в жизни, кто-то, на кого можно опереться.
Алекс сжал зубы. Она права. Она почти всегда бывала права, и это его страшно раздражало.
— Вы забываетесь.
Мэгги покраснела.
— Я должна сказать правду. Если я не могу остаться, то должна по крайней мере помочь вам увидеть, что у девочки есть потребности, которые вы не можете игнорировать: ей нужны вы, Алекс. А может быть, и она нужна вам.
Алекс забарабанил пальцами по столу, неподвижно глядя в окно.
— Спасибо за наставление, — коротко кивнул он и перевел глаза на гору бумаг перед собой. Для него отцовство было чудовищной ответственностью, и Алекс прекрасно отдавал себе отчет в том, как плохо справляется с родительскими обязанностями. — Пожалуйста, по пути пришлите мне мою секретаршу.
— Я еще не ухожу.
Алекс удивленно поднял глаза:
