Как Сталин Гитлера под «Монастырь» подвел - [31]

«Ты — мне, я — тебе»

Двадцать восьмого января 1982 года в Советском Союзе хоронили многолетнего идеолога КПСС, «серого кардинала» партии товарища М. А. Суслова. Всем уже было очевидно, что заканчивается брежневское время, и сам пугающе одряхлевший генеральный секретарь, и его столь же престарелые соратники скоро уже уступят место другим. Какой будет новая эпоха и к каким результатам она приведет, никто не мог знать, но борьба за политический престол в верхах уже шла вовсю и становилась все ожесточеннее.

Однако столичный бомонд и культурное сообщество в этот день куда сильнее потрясло совсем иное событие: арестован глава Союзгосцирка — сам Анатолий Андреевич Колеватов!..

Как в наши уже дни вспоминает мой давний приятель писатель, журналист Виктор Шварц, который много работал в качестве сценариста: «это был самый настоящий шок! Удар и взрыв атомной бомбы! Это была такая неожиданность, что вечером артисты еле работали — не до того!»

Артисты, конечно, люди с особой нервной организацией, но вот не замеченная в особой чувствительности, но обладающая натасканным политическим нюхом радиостанция «Голос Америки» той же ночью сочла нужным сообщить об аресте Колеватова. И высказала ряд весьма смелых предположений на сей счет: кому это нужно и кому на руку?

Что же в действительности произошло? Был ли как-то связан арест директора Союзгосцирка с концом старой политической эпохи, или просто чиновник случайно попал в те дни под тяжкую колесницу истории, следующую своим путем и не обращающую никакого внимания на тех, чьи кости трещат под ее грохочущими колесами?..

* * *

Но сначала несколько слов о нашем герое.

Саша Колеватов с детства мечтал стать актером, играть на сцене, сниматься в кино. В 1938 году он поступил в Щукинское училище, в 1948 году окончил его и даже был принят в труппу Вахтанговского театра. Казалось, все впереди. Однако актерская карьера его не задалась, ролей не было, положение в театре было шатким, зато там он влюбился в актрису Ларису Пашкову, с которой прожил потом всю жизнь, но почему-то в гражданском браке. Кстати, жена его потом стала народной артисткой РСФСР, лауреатом Государственной премии СССР, а вот Колеватову стать актером было не суждено.

Чтобы не оставлять молодого человека совсем без работы и без средств, его из жалости назначили театральным администратором. И это был дар судьбы. Потому что именно на этой должности проявился и расцвел его организаторский талант. Именно на ней он прославился и занял особое положение в столичном театральном бомонде.

В умении решать бесчисленные организационные и бытовые вопросы Колеватову не оказалось равных в театральном мире, хотя там работали самые настоящие монстры своего дела. На гастролях для своей труппы он умудрялся выбивать места в лучших гостиницах. По случаю премьеры мог организовать роскошный банкет в самом дорогом и известном ресторане. В театре запросто находил общий язык с кем угодно — от театральной примы до начинающего актера, осветителя. Он аплодировал не только актерам, но и рабочим сцены, если видел, что они стараются. Подходил, жал руки: «Ребята, вы молодцы, здорово работаете!» И потом не забывал выплатить премию.

Слухи о талантливом администраторе быстро расползлись по театральной Москве. Его стали наперебой приглашать в другие театры.

В 1947 году он перешел в Московский театр имени Ленинского комсомола. А в 1950 году его пригласил на работу своим заместителем директор Малого театра Михаил Царев. Это была уже административная высота, особое положение — Академический малый театр, один из главных театров СССР. Колеватов достаточно быстро стал его директором. Если Царева считали в театре царем, то Колеватов для актеров и стал, по сути, отцом. Ни у кого в театре уже не возникало вопроса, к кому идти за ордером на квартиру, путевкой в санаторий или премией.

Он был отзывчив, демократичен и деловит. Всякий обращавшийся к нему со своими проблемами сотрудник, по воспоминаниям, уходил из кабинета уверенный, что проблема может быть решена. Колеватов никогда ничего не откладывал на завтра — тут же звонил куда надо, составлял необходимое письмо.

Нынешний художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин рассказывал мне об одном собрании, на котором решалось, кто из сотрудников театра получит служебную дачу. Очередь была длинная, Колеватов шел первым в списке, а молодой актер Соломин — у него тогда даже собственной комнаты не было, ютились с женой и новорожденной дочкой по съемным квартирам, — значился только двенадцатым. Место Колеватова никто не оспаривал — директору положено, да и заслужил.

И вдруг Колеватов поднимает руку и говорит:

«Можно сказать? Я уступаю свое место Соломину. У него дочка родилась, и вот они живут в тесноте, снимают какие-то комнатки…» И он настоял на своем, все проголосовали за предоставление дачи Соломину. При Колеватове артисты Малого получили столько квартир, дач, машин, сколько не получали в других театрах. За машиной тогда нужно было стоять в жуткой очереди, естественно, писать письма во все инстанции, чтобы как-то эту очередь обойти. Колеватов, писал, звонил, договаривался. Он для своих артистов все блага выбивал, все доставал!