Москва. Аэродром «Жуковский»
10 июня 1988 года.
Военно-транспортный самолет пробил плотную облачность и тяжело опустился на бетонку. Как только он замер на стоянке, к нему подъехали черная «Волга» и две машины «скорой помощи». Люди в белых халатах вынесли из транспортного люка самолета двое носилок. На одних лежал целиком запеленутый в бинты лейтенант Шальнов. На других — с перебинтованными руками и ногами, с лицом, покрытым коростой, капитан Савелов.
Грузный генерал-лейтенант вышел из черной «Волги» и подошел к Савелову. Увидев его, капитан пристально посмотрел на генерала и прошептал:
— Донесение майора Сарматова здесь, у меня под подушкой!
Вскрыв конверт, генерал, отойдя в сторону, тут же стал его читать. В это время к Савелову подошла Рита, ведя за руку мальчугана лет трех-четырех. Увидев лицо мужа, она побледнела, но сделала над собой усилие, взяла себя в руки и, подойдя вплотную к носилкам, склонилась над ним.
Савелов высвободил из-под простыни перебинтованную руку и погладил жену по щеке.
— Ничего, родная, все будет хорошо, вот увидишь, — произнес он.
— Врачи сказали, что ты обязательно поправишься, — сказала Рита, и глаза ее наполнились слезами.
— Конечно, поправлюсь, какой разговор.
— Вадим, я хотела спросить. Ты ведь был там... с Игорем... Он... он погиб, да?
— Не знаю! — с трудом сдерживая подступивший к горлу комок, ответил Савелов.
— Папа, ты был на войне? — мальчонке наконец удалось вмешаться в странный разговор взрослых.
Савелов провел забинтованной рукой по его русым кудряшкам и ответил:
— Я был в командировке, Тошка, и там немного приболел, так уж получилось!..
— А я, когда вырасту, пойду на настоящую войну, вот! — важно заявил мальчик.
Не замечая текущих по обугленным щекам слез, Савелов посмотрел в распахнутые глаза Риты и с трудом выдавил:
— Я не знаю, что стало с моим командиром... Он, можно сказать, подарил жизнь мне и тому лейтенанту... Перед уходом я сказал ему все... о нас... Понимаешь — все!..
— Господи, Вадим, что у вас там произошло?
— Нас вычеркнули из живых!.. Предали, исходя из сложившейся «политической ситуации»!
— Вадим, я ничего не понимаю!..
— Зато он все понимает! — глазами показал Савелов на закончившего чтение генерала.
Серые глаза генерала приобрели стальной оттенок, но он сдержался, лишь бросил с угрозой, направляясь к машине:
— Потом поговорим, капитан!..
Через мгновение автомобиль сорвался с места и злобно взвизгнув шинами, помчался к КПП.
Когда «Волга» подъехала к воротам, к раскрытому окошку генеральской машины подошел высокий человек в сером костюме и тихо спросил:
— Сергей Иванович Толмачев?..
— Я Толмачев, в чем дело?
— Можно вас на минуту?..
Генерал вышел из машины, и человек в сером костюме, стрельнув глазами по сторонам, произнес:
— Товарищ генерал-лейтенант, Павел Иванович Толмачев приглашает вас в Завидово...
— Разве охотничий сезон не закончился? — удивленно вскинул седые брови генерал.
— Закончился, но у Павла Ивановича он по настроению...
— Когда ехать?..
— Послезавтра, к утренней зорьке. Я встречу вас в четыре по нулям у КПП. Желательно, чтобы вы приехали не на служебной машине.
— Передайте, что я буду!
Восточный Афганистан
12 июня 1988 года.
Нарастающий шум вертолета, неожиданно ворвавшегося в первозданный мир афганской природы из-за опаленных знойным солнцем остроглавых вершин, вырвал Сарматова из цепких детских воспоминаний. Белогривый аргамак, который в неистовом намете только что так зримо пластался перед ним над зубчатой цепью скалистых гор, вдруг превратился в легкокрылого Пегаса и растворился в предзакатном мареве уходящего дня.
Долгожданная винтокрылая машина, ощетинившаяся пушками и ракетными установками, после крутого маневра зависла возле реки почти над самой землей. Ее лопасти подняли тучи водяных брызг, и сквозь них можно было уже разглядеть улыбающиеся славянские лица вертолетчиков в шлемофонах, высматривающих площадку для посадки. Но под брюхом вертолета виднелись одни лишь округлые камни и вода. Пилотам ничего не оставалось другого, как снова взмыть над «зеленкой», чтобы осмотреться сверху.
* * *
В первые секунды никто толком не успевает ничего понять — неизвестно откуда сверкнувшая в безоблачном небе яркая молния, изменив траекторию, впивается в фюзеляж раскачивающегося над «зеленкой» вертолета. От удара этой молнии вертолет вначале взмывает еще выше, но потом вдруг нелепо заваливается на бок, и тугим громовым раскатом грохочет взрыв. Вращающиеся с бешеной скоростью лопасти улетают в «зеленку», а горящие обломки вертолета обрушиваются на камни, падая совсем близко от ошеломленных людей. Прямо над их головами вздымается зловещий гриб из огня и черного дыма.
* * *
— Вот тебе, бабуля, и Юрьев день! — вырвалось у Бурлака. — Духи «Стингером» саданули, суки!
— Да-а, — протянул Сарматов, бросая взгляд исподлобья на американского полковника. — Подарочек от профессионалов из твоего ведомства, сэр Джордж Метлоу или как тебя там!..
В ответ тот лишь развел руками.
— Командир, скорее в «зеленку»! — крикнул Алан. — «Сухари» с высоты подумают, что мы и есть те самые «духи». Сейчас они за вертушку нас по камням размазывать будут!
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
