Как соблазнить призрака - [112]

Я ждала, что мама поднимет эту мысль на смех, но она удивила меня.

– Знаешь, ты должна поехать, Ли. И Томми возьми. Возможно, Эд больше и не часть моей жизни, но он твой отец. Езжай к нему, хорошо? Обещай мне.

Я кивнула. Меня тронуло, что она не держит на него зла.

– А как же ты? Где ты будешь жить? – У меня внутри все оборвалось: я знала, каков будет ответ.

– Ну, я останусь здесь, с тобой, конечно. Я виделась с Седьмой, и она говорит, что мы можем пожить у нее на Элджин-кресчент, пока не вернемся в наш дом. Я не собираюсь туда переезжать, пока ты не выйдешь из больницы, мне будет неуютно, но ты должна признать, что это прекрасный выход из положения. Ей нужна компания, да и мы будем прямо за углом от Бленхейм-кресчент. Я смогу следить за ремонтом, но поверь, прежде чем наш дом снова станет пригодным для жилья, пройдет немало времени. Здорово, да?

– Что именно?

– Ну, кто бы мог подумать, что мы найдем идеальный способ сделать весь ремонт одним махом. Спалить дом и получить страховку. Денег хватит на все. Можно смотреть на это и так.

– Я собираюсь нанять Сонни, – она искоса взглянула на меня. – Блестящая мысль, правда?

– Он звонил тебе? – спросила я, не ответив на вопрос. По-моему, это ужасная мысль, особенно учитывая явную мамину потребность в его присутствии.

Она покачала головой.

– Нет, не звонил, но это неважно. Он самый подходящий человек для этой работы, – мама энергично закивала, словно старалась убедить меня, что ее слова – сущая правда. – О, я знаю, о чем ты думаешь. Мол, мы не хотим, чтобы ремонт делал ненадежный пьяница. – Я не думала ничего подобного, но пусть будет так. – Ты же не знаешь, что все люди, с которыми он делал нам ремонт, – члены Общества анонимных алкоголиков. Все. Это компания независимых подрядчиков, проходящих стадию выздоровления, и у каждого своя специализация. Кажется, электрика называют… «Высоковольтным», что ли. Но, разумеется, если ты считаешь, что это неудачная идея…

– Мам, это твой дом, – сказала я.

* * *

Со стороны Сельмы было очень любезно пригласить нас с мамой к себе, пока восстанавливают наш дом. Так удобно жить прямо за углом. Мы могли бегать туда-сюда, проверять, как идут дела у строителей, и забирать нужные вещи – то, что от них осталось. Когда я увидела ущерб, то чуть снова не упала в обморок. Сбоку крыши зияла черная дыра, верхняя часть дома покрылась слоем сажи, а вместо окон были обуглившиеся провалы. Мой компьютер, очевидно, перегрелся и вряд ли заработает. Сельма позаботилась и об этом.

В день, когда меня выписали из больницы, она преподнесла мне новый первоклассный ноутбук.

К счастью, моя спальня не сильно пострадала, не считая того, что все в ней покрылось сажей. Но кассеты Сельмы уцелели. Как только я обоснуюсь на Элджин-кресчент, мы приступим к работе над ними, когда она будет приезжать из Манчестера.

Раньше у Сельмы я никогда не поднималась выше первого этажа, и верхние этажи оказались настоящим сюрпризом. Спальня Сельмы и примыкающая к ней ванная занимали весь второй этаж. Недавно она переделала их в голом современном стиле. В спальне стояла только огромная кованая железная кровать на четырех столбиках и два строгих прикроватных столика из стекла; все остальное было спрятано во встроенном шкафу. Я бы, наверное, почувствовала, что сплю в клетке, но если именно это ее привлекало – пожалуйста. Этажом выше мама словно попала в рай. Такая же кровать была задрапирована сочным ситцем и завалена горами подушек. Перед тем как лечь в постель, их придется убирать не меньше получаса. А когда она увидела мраморную ванную, то подпрыгнула. Я тоже подпрыгнула, но при виде джакузи, а не мрамора. Джакузи – лучшее лекарство для ноющих плеч автора-«призрака». Если Сонни Кросс сможет установить такую на Бленхейм-кресчент, тогда я не против, пусть работает.

Сельма показала мне последний этаж.

– Вы сможете работать наверху в тишине и спокойствии, – сказала она, и я пробежала последний короткий лестничный пролет, в предвкушении сжимая ноутбук. С одной стороны лестничной площадки, под карнизом, оказалась маленькая спальня, скудно обставленная, но идеальная для меня, и ванная. С другой стороны была закрытая дверь. Видимо, там я и буду работать.

Открыв дверь, я очутилась в монастырской келье. Это была квадратная комната в дальней части дома, с одним-единственным окном, но вид из этого окна оказался потрясающий. Дом был такой высокий, что с верхнего этажа сквозь голые деревья городских садов было видно железную дорогу, проложенную высоко над квартирой Макса Остина на площади Уэсли. В комнате был стол из стекла и хрома, стул и телефон, а в углу на полу стояла древняя стереосистема, подключенная к гигантским колонкам, разнесенным по углам. Я присела на корточки, включила ее и нашла кассетную деку – она понадобится мне для работы над книгой Сельмы. Та оказалась пустой. Тогда я открыла дисковод. А вот там кое-что было.

Из праздного любопытства я нажала кнопку воспроизведения, и комнату наполнил отчаянный животный плач тенорового саксофона. Я узнала его мгновенно. Он отметил собой начало кошмарного путешествия, в которое я столь неразумно пустилась, впервые ступив в этот дом перед Рождеством. Последний раз я слышала его на кухне Сельмы. Я танцевала под него. Позволив ему вновь наполнить меня романтикой, словно игла, впрыскивающая чистый героин, я вдруг поняла, что именно в этой пустой комнате наверху, которую выделила мне Сельма, эту музыку слушал он.