Как работает стихотворение Бродского - [90]

Бродский и строфа

Наверное, самое поразительное в таблице I — это само по себе разнообразие строфических форм. Действительно, если учитывать длину строфы, схему рифмовки, варианты клаузулы и размер, то редко попадается тип строфы, который использовался бы Бродским чаще чем два-три раза. Есть несколько исключений, как, например, строфа аВаВ в размере Я5, представленная дюжиной (в основном ранних) стихотворений, но и эта форма появляется также в других ямбических вариантах, а также хореических, анапестических (АнЗ, Ан5, Ан4343) и Дквар[442]. Даже оставляя в стороне все различные метрические характеристики строфы и характеризуя ее только по трем категориям (длина, клаузула, рифмовка), обнаруживается, что Бродский использует 59 типов строфы в 259 регулярно-строфических стихотворениях, не считая сонетов, т. е. в среднем один тип на 4.33 стихотворения. В 119 разнострофических стихотворениях находим 92 различных типа строфы, подавляющее большинство которых встречается только по одному разу. Сонеты, в которых по определению должно быть 14 строк, тоже на удивление разнообразны (см. таблицу III). И среди регулярных строф даже беглый обзор обнаруживает некоторые весьма необычные (аВсаВс, AAAbCCCb, АААВВВССС). Вместо того чтобы повторять несколько излюбленных строф от стихотворения к стихотворению, Бродский широко экспериментировал с самыми разными — от всевозможных четверостиший (или комбинаций четверостиший в разнострофных стихах) до длинных строф в десять, двенадцать и больше строк.

Стоит также отметить типы строф, которые Бродский в основном избегает употреблять. Большинство их содержит четное число строк. В целом в русской поэзии строфы с нечетным числом строк встречаются значительно реже, чем, скажем, в английской, в которой в некоторые исторические периоды 7- и 9-строчные строфы были обычны. У Бродского есть пять стихотворений, написанных 3-строчными строфами, а 5-строчные строфы у него только в двух стихотворениях (оба — разнострофные), причем такие 5-строчные строфы, по крайней мере изредка, употреблялись почти всеми русскими поэтами[443]. Так же редки у Бродского 7- и 9-строчные строфы. Повторим, такие формы вообще редки в русской поэзии, но Бродский был глубоко начитан в английской метафизической поэзии, где он познакомился с этими формами, однако они оказали незначительное или вовсе никакого влияния на его стихи. Несмотря на новаторство в других отношениях, он придерживался русской традиции, отдающей решительное предпочтение строфам с четным числом строк.

Также Бродский был не склонен пользоваться короткими строфами. Куплеты (двустишия) появились в его стихах лишь в последние годы, и лишь несколько стихотворений написано терцетами. Возможно, отсутствие заметного интереса к коротким строфам объясняется тем, что они ограничивают возможности интересных экспериментов.

Как и следовало ожидать, Бродский использует катрены чаще, чем другие виды строфы, однако они не преобладают в его стихах в такой степени, как почти у всех его современников. Только чуть больше 40 % его строфических стихов написано катренами (см. таблицу II). Это резко контрастирует с Вознесенским и Ахмадулиной и даже с Кушнером; хотя последний смелее использует строфику, но и у него более половины стихов опираются на четверостишие. В то же время катрены Бродского отклоняются от типичного репертуара русских поэтов. Вскоре после установления в русской поэзии силлабо- тонической традиции чередование мужских и женских рифм стало нормой, а наиболее распространенным типом катрена —

АЬАЬ. Вероятно, мужская клаузула в конце придавала строфе законченность, поэтому большинство поэтов предпочитают АЬАЬ, а не аВаВ[444]. У Бродского наоборот: среди 146 стихотворений, написанных регулярными катренами, только 16 рифмуются АЬАЬ, тогда как в 30 схема аВаВ (см. таблицу I). Еще одна необычная черта его катренов (и не только катренов) — это то, что он часто пишет стихи только с мужскими или только с женскими рифмами. Большинство поэтов в большинстве своих стихотворений используют и мужские и женские рифмы. У Бродского же среди 146 стихотворений написанные с однообразной клаузулой преобладают над написанными с разными клаузулами в отношении 4:3. Наконец, наряду с чередующейся рифмой Бродский довольно часто пользуется смежной (aabb, ААВВ, ааВВ, ААЬЬ), но у него очень редко встречается опоясывающая рифма — только в форме строфы аВВа и только шесть раз.

Его разнострофические катрены состоят из примечательных комбинаций. Наименее заметное из возможных изменений — это когда от строфы к строфе варьируется только клаузула, хотя даже и в этой категории можно найти некоторые тщательно разработанные эксперименты, как, например, состоящий из трех катренов «Менуэт» (1.418), где смежные рифмы как бы «прогрессируют» от ааВВ к ААЬЬ и далее к ААВВ. Изменения в схеме рифмовки создают более сильный эффект, и нередко Бродский использует их в заключительной строфе, чтобы придать тексту законченность[445]. Так, в «Чаепитии» (2.243) за пятью строфами аВВа следует заключительная аВаВ. Сходным образом в нескольких главах «Горбунова и Горчакова» после девяти строф аВаВаВаВаВ идет заключительная аВаВаВаВВа. В стихотворениях же, где варьируются и рифмовка и клаузула, именно различие строфических форм является структурообразующим элементом. Так, в стихотворении «Замерзший повод жжет ладонь…» (1.258) между строфами первой и четвертой (обе — ааха) заключены две строфы аааа и abab, а последняя, пятая, — аааа, что опять-таки придает стихотворению законченность: «Тропа вольна свой бег сужать. / Кустам сам Бог велел дрожать. / А мы должны наш путь держать, / наш путь держать, наш путь держать».