Как путешествовать с лососем - [33]

Как

не говорить о футболе

Я ничего не имею против футбола. Я не хожу на стадион по той же причине, по какой не пошел бы ночевать в подземный переход у Центрального вокзала в Милане (или гулять в нью-йоркский Центральный парк после шести вечера), но, если появляется возможность, с удовольствием смотрю какой-нибудь интересный матч по телевизору, поскольку признаю и высоко ценю все достоинства этой благородной игры. Во мне нет ненависти к футболу. Я ненавижу тех, кто помешан на футболе.

Не хотелось бы, однако, чтобы меня неправильно поняли. Я испытываю к тифози¹ те же чувства, какие Ломбардская лига испытывала к жителям Южной Италии: «Я не расист, только лучше бы они сидели по своим углам». В моем случае «по своим углам» — это там, где тифози обычно собираются изо дня в день — в барах, в семьях, в клубах и на стадионах. То, что происходит в таких местах, меня не волнует; даже неплохо, когда к нам приезжают болельщики из Ливерпуля: занятно потом прочитать репортажи в газетах. Если у нас должны быть «зрелища»², так пусть на них хоть льется кровь.

Я не люблю тифози потому, что у них есть странная особенность: они не понимают, почему ты не болельщик, и упорно желают говорить с тобой так, как если бы ты им был. Чтобы вы поняли, о чем я, приведу пример. Я играю на продольной флейте (но все хуже и хуже, по уверению Лучано Берио; приятно, когда такие мастера следят за твоими успехами). Предположим, я еду в поезде и просто так, чтобы завязать разговор, спрашиваю у пассажира, сидящего напротив:

— Вы слышали последний диск Франса Брюггена?

— Что-что?

— Я имею в виду «Pavane Lachryme». По-моему, в начале темп явно затянут.

— Извините, не понял.

— Ну я имею в виду пьесу Якоба ван Эйка, да? (Шепотом.) Для блокфлейты.

— Видите ли, я...

— Вы на струнных играете?

— А, я понял, вы не...

— Я — нет.

— Любопытно. Кстати, вы знаете, что инструмент марки Coolsma ручной работы надо сначала заказать, а потом ждать три года? Тогда уж лучше купить Moeck из эбенового дерева. Это лучшая марка, по крайней мере, из тех, что в продаже. Мне это сам Гаццелони сказал. Слушайте, а вы добираетесь до пятой вариации на тему «Derdre Doen Daphne D’Over»?

— Вообще-то я в Парму еду...

— А, понятно, вы играете в строе F, а не С. Это доставляет больше удовольствия. Знаете, я тут нашел одну сонату Лойе, которая...

— Лойе? Это для чего?

— Но я хочу попробовать сыграть ее на манер фантазий Телемана. Вы так играете? А вы случайно не используете немецкую аппликатуру?

— Знаете, немцев я уважаю, BMW — великий автомобиль, но с другой стороны...

— Понял. Вы используете барочную аппликатуру. И правильно делаете. Знаете, музыканты из «Академии Святого Мартина в полях»...

Не знаю, доступно ли я объяснил, что имею в виду. Но, думаю, вы поняли бы, если бы мой несчастный сосед по купе нажал на тревожную кнопку. То же самое происходит с человеком, который нарвался на тифози. Особенно тяжело, когда это таксист.

— Вы видели Виалли?

— Нет, наверно, он появился, когда я выходил.

— Но вы будете смотреть сегодняшний матч?

— Нет, я сейчас разбираюсь с книгой Z «Метафизики», ну что написал Стагирит³...

— Ладно, смотрите, потом расскажете. По-моему, Ван Бастен станет Марадоной девяностых, а вы как думаете? Но я бы еще не терял из виду Хаджи.

И мы продолжаем беседовать, как двое глухих. Не надо думать, будто ему безразлично, что мне это безразлично. Вовсе нет: просто он вообще не представляет себе, чтобы кому-то это могло быть безразлично. Для него это так же немыслимо, как если бы у меня было три глаза и две антенны на затылке, покрытом зеленой чешуей. Он понятия не имеет о множественности, разнообразии и великолепии Возможных миров.

Я привел в пример таксиста, но то же самое происходит и в беседе с представителем правящего класса. Это как язва: она бывает и у бедных, и у богатых. Странно, однако, что при такой незыблемой убежденности в том, что все люди одинаковы, фанаты местной команды готовы проломить голову болельщику из соседней области. Когда я вижу этот шовинизм вселенского масштаба, у меня вырывается восторженный рев. Это как если бы члены Ломбардской лиги заявили: «Пусть африканцы приезжают к нам. Так мы получим возможность их отдубасить».

1990

¹ Фанатичные спортивные болельщики, особенно футбольные (главным образом в отношении итальянцев).

² Часть изречения «Хлеба и зрелищ!», которое древнеримский поэт-сатирик Ювенал использовал для описания современных ему устремлений римского народа.

³ Прозвище древнегреческого философа Аристотеля, который был родом из города Стагиры в Македонии.

Как

объяснить наличие домашней библиотеки

С самого детства мне приходится слышать две банальные шутки, всегда одни и те же: «Ты (вы) — голос, который всем отвечает?» и «Это ты раскатываешься (вы раскатываетесь) по ущельям и долинам?». В детстве мне казалось, что по странной случайности люди, которых я встречал, все были дураками. Впоследствии, дожив до почтенного возраста, я убедился, что есть два закона, которым подвластно любое человеческое существо: первая мысль, приходящая вам в голову, — самая банальная из возможных; вторая мысль — что эта банальность никогда и никому не приходила в голову до вас.